Геннадий Котельников, ректор Самарского государственного медицинского университета, академик РАМН, заслуженный деятель науки России: «Большая часть негосударственных вузов закроется»

Правительство Российской Федерации объявило 2010 год Годом учителя. Это означает, что сфере образования в текущем году будет уделено особое внимание. О том, на каком уровне оно находится сейчас в Самарской области, чего пока не хватает, а чем мы можем гордиться корреспондент 63.ru побеседовал с ректором Самарского государственного медицинского университета, академиком РАМН, заслуженным деятелем науки, лауреатом госпремии, дважды лауреатом премии правительства РФ, профессором Геннадием Котельниковым.

– Геннадий Петрович, президент объявил 2010 год Годом учителя. На ваш взгляд, означает ли это, что текущий год будет ознаменован положительной динамикой в сфере образования: на федеральном уровне и на уровне нашей области в частности?

– Очень хочется на это надеяться. Не секрет, что наше общество на сегодняшний день беспокоят четыре социальных направления: образование, здравоохранение милиция и ЖКХ. Это болевые точки, которые затрагивают каждого жителя нашей страны и Самарской области в частности. Хочется, чтобы 2010 год стал именно тем годом, когда в сфере образования продолжила свое действие стратегическая направленность на принятие решений, которые касались бы в первую очередь учителей. К сожалению, те четыре отрасли, которые я назвал действительно являются болевыми точками. И несмотря на то, что государство много делает для работников этих сфер, оно все равно в большом долгу перед ними.

Меня на сегодняшний день беспокоит то, что ситуация в школах изменилась. В частности, изменилось отношение ученика к учителю, родителей к учителю. Авторитет учителя падает. Особенно это касается платных школ. Я считаю, что это в корне не правильно. Ведь есть очень красивое и правильное выражение: «Бог дал человеку два колена и на одно повелел преклониться перед учителем, а на другое перед врачом». Наше общество пока что этого не сделало.

Кроме того, не так давно некоторые самарские учителя высказали тревожную, на мой взгляд, мысль: они не хотят, чтобы их дети становились учителями. Получается, что династии учителей, династии врачей рушатся.

– А с чем это может быть связано, на ваш взгляд?

– Если человек, который работает в сфере образования, удовлетворен своей деятельностью, ее плодами – как реализацией профессиональных качеств, так и финансовой составляющей, то он будет хотеть, чтобы его дети работали в той же сфере. При этом я не говорю о каком-то суперуровне – в бюджетной сфере это вряд ли получится – я говорю о достойном уровне, должна быть определенная самодостаточность человека.

Роль учителя нужно поднимать. Чтобы это происходило, чтобы авторитет учителя не падал, у него должна быть мотивация хорошо работать: учителю нужно обеспечить хорошие условия работы, хороший заработок. Пока учитель и преподаватель высшей школы получает зарплату недостойную той работы, которую он делает.

– Геннадий Петрович, а если говорить о высшем образовании – изменения, произошедшие после распада Советского Союза, положительным или отрицательным образом сказались на этой сфере?

– То, что изменения произошли – это однозначно. Изменилось все: общество советских времен и наше современное общество – это абсолютно разные вещи, которые основаны на разном отношении к тем или иным ценностям. После распада Советского Союза появилась частная собственность, которую мы не видели и не хотели видеть. Кроме того, изменилась сама структура экономики страны, появились новые технологии, которых мы раньше не знали. Соответственно, появилась необходимость готовить новых специалистов, о которых мы раньше ничего и не слышали: менеджеров, экономистов, инженеров-нанотехнологов и так далее.

Изменения в обществе диктуют те сдвиги, которые должны происходить и в образовании, выводя его на новый уровень. Но производить изменения в самой структуре образования нужно делать очень аккуратно и корректно. Я считаю, что изменения должны происходить, но они должны быть очень мотивированы, очень корректны, очень взвешенны и понимаемы как обществом, так и учеником.

В целом, сравнивать образование в Советский период и сегодня – это все равно что сравнивать студентов: советских и сегодняшних. Нельзя сказать однозначно, что они стали лучше или хуже, они просто разные. Студент стал другим. Но и общество стало другим. С момента перестройки прошло уже 25 лет и современные студенты – абсолютно постперестроечные люди. Да, мы многое потеряли, но есть и изменения в лучшую сторону, то есть, все продиктовано объективными подвижками, которые происходят в обществе.

– А если говорить о том, что мы потеряли после распада?

– Образование в советскую эпоху было достаточно качественным и бесплатным. Это бесспорно. Кроме того, на мой взгляд, на определенном этапе развития нашего образования мы чересчур увлеклись созданием большого количества негосударственных высших учебных заведений. Из-за этого сейчас в стране сложилась такая ситуация, что мы имеем три с половиной тысячи высших учебных заведений, но лишь тысяча из них государственная. При этом я не против филиалов, не против негосударственных вузов. Но в них, раз уж мы создаем эти учреждения, должен быть обеспечен такой же уровень преподавания, как и в государственных вузах. К сожалению, пока этого нет, хотя далеко не все негосударственные вузы плохие.

В этом году были недоборы в негосударственные вузы, хотя и в некоторые государственные тоже определенный недобор был, были определенные проблемы с набором даже на бюджетные места. Это связано с тем, что у людей появился выбор: они идут туда, где будут уверены в качестве получаемых знаний. А если добавить к этому то, что в ближайшее время ожидается демографический провал... Полагаю, что через год-два большая часть негосударственных вузов закроется.

В целом, я считаю, после распада Советского Союза, главное в плане уровня образования учеников высшей школы, мы потеряли качество. Но потеряли по объективным причинам: отток умов за рубеж, открытие большого количества филиалов и негосударственных вузов, невостребованность тех специалистов, которых мы сейчас имеем в избытке, потеря престижа образования в начале девяностых годов.

– Скажите, как вы можете в целом оценить тот вклад, который вносит правительство области в сферу образования?

– Если бы во всех регионах правительство так относилось к сфере образования, как у нас – ситуация в стране в целом изменилась бы в лучшую сторону. Я не говорю, что у нас все идеально, ведь у всех есть те или иные проблемы. Но у нас ситуация в образовательной сфере намного лучше, чем в других регионах: мы более продвинуты в технологическом плане, в подходах к науке, к роли ученого.

– Геннадий Петрович, проект «Межвузовский дом», инициатором которого выступили именно вы, окончательно реализован?

– «Межвузовский дом», в который будут заселены 150 семей, сдан в прошлом году. Я считаю, что это событие, это праздник! Это, конечно, не решение проблемы с нехваткой жилья у сотрудников самарских вузов в целом. Однако это показало, что мы можем строить квартиры по цене, которые будут доступны преподавателям – почти в два раза дешевле рыночной.

Позиция губернатора В. В. Артякова в этом плане совершенно однозначна. Не так давно Совет ректоров обратился к губернатору с просьбой построить еще один «межвузовский дом» и такое принципиальное решение о строительстве еще одного дома под эгидой партии «Единая Россия» было принято. Владимир Владимирович Артяков сказал тогда: «Я попытаюсь проецировать этот опыт на другие социальные направления».

– А кто получил квартиры в этом доме?

– Самые разные представители вузов: начиная от технических работников и заканчивая профессорами. Это и лаборанты, и санитары, и рядовые врачи, и рядовые преподаватели, и сотрудники вузовских кафедр.

– Что же подтолкнуло вас на выдвижение такой инициативы – построить дом для преподавателей?

– Практически вся моя жизнь связана с высшей школой. Я прошел все ступени этой структуры, начиная от студента и заканчивая ректором. У меня сейчас, как у ректора, есть возможность сделать для молодого талантливого человека, ученого все. Я могу обеспечить ему карьерный рост, могу дать лабораторию, решить вопрос с оборудованием для того, чтобы он занимался наукой. Но я не могу пообещать ему одно – решить жилищную проблему. Однако после реализации первого проекта «Межвузовский дом», такая возможность появилась.

– Когда можно ожидать сдачи второго «межвузовского дома»?

– Это, конечно, вопрос не одного дня. Нужно подобрать площадку, решить многие технические вопросы. Прошлый проект мы реализовали за три года. Это достаточно быстро.

– В 2007 году именно вы предложили Владимиру Владимировичу Путину возглавить список партии «Единая Россия», не жалеете ли вы сейчас об этой инициативе? И как вы в целом оцениваете политику нашего государства в столь нелегкое, кризисное время?

– У меня есть отношение к этому процессу как ученого, как ректора, как гражданина, а есть еще и личное. К Владимиру Владимировичу у меня лично очень положительное отношение. Я вижу его стремления, да, может быть, не все получается, но я вижу его желание сделать все так, как надо. Так уж совпало, что в моем выступлении на съезде сконцентрировалось многое – я представляю и медицину, и образование, и науку. Когда я предлагал ему возглавить список партии, я очень сильно волновался. В моей жизни было много ярких ситуаций: положительных, тяжелых, драматических. Все было. Но то, как я волновался в тот раз, не может сравниться ни с чем. Это было колоссальное волнение! Но я очень рад, что все прошло нормально.

Я видел Владимира Владимировича на двух съездах ректоров всех вузов, слышал его выступления. После них зал приветствовал его стоя.

В целом, отношение руководства страны к образованию, к науке – взвешенное и доброжелательное. Другое дело, что хотелось бы, чтобы зарплату работникам сферы образования повышали. Для начала не всем, а, допустим, только профессорам. Если бы профессор получал хотя бы 5-6 тысяч долларов, тогда у молодых людей был бы стимул стремиться к этому званию. Сейчас же молодому человеку, который учится в аспирантуре, говорят: «когда ты защитишь кандидатскую, потом еще докторскую, возможно, будешь получать 20-25 тысяч рублей». Это неправильно. И зачастую происходит такая ситуация, что профессор получает меньше, чем его ученики, которые пошли в коммерческие структуры.