Америка: не наша и моя

Хотите поехать в Америку? Конечно! Вот и я попала в число тех, кто ответил на этот вопрос утвердительно, хотя в реальность этой затеи верила с трудом. Забегая вперед, скажу, что оказалась права! Американцы славятся своей, скажем так, строгостью при выдаче визы, а после последнего обмена любезностями между нашими странами под команду фас мог попасть кто угодно. Так что риск получить от ворот поворот в самый последний момент был очень велик, и таких невезучих в общей группе (со всей страны) оказалось не мало.

Мне предложили отправиться в Соединенные Штаты Америки по программе «Открытый мир», специализация «Здравоохранение и социальные проекты для детей, больных раком». Группа состояла из пяти человек, шестым был руководитель группы (фасилитатор) – от организаторов. Наш маршрут планировался таким: Москва – Вашингтон, округ Колумбия – Рино, штат Невада. Сбор и оформление документов, согласование, тестирование заняли без малого месяца три, да еще новогодние каникулы – призрак поездки таял с каждым днем. И, тем не менее, в конце января раздался заветный звонок, и в середине марта этого года я отправилась в двухнедельное рабочее турне.

О системе здравоохранения США, о самих больницах, о принципах благотворительности и прочем я расскажу в другой рубрике, как только появится такая возможность разместить текст. Однако «за кадром» останется так много всего интересного, что мне жаль держать это без дела в своей голове. У каждого путешественника складывается свое впечатление о стране в целом, не важно, туристом ли он приезжает туда или по делам. Моя Америка обернулась ко мне своей самой гостеприимной и радушной стороной. Такой ее порой и не узнать, попав в ловушку политических игр и амбиций. Мои впечатления, конечно, субъективны, но лишены какой бы то ни было наивности и категоричности. Я хотела получить как можно больше знаний, испытать новые ощущения, посмотреть на другой мир изнутри. Что из этого получилось – тем и делюсь. Хотя, признаюсь честно, первое время было ощущение, что я попала в какое-то американское кино, а не в реальность, от переполнявшей меня радости хотелось совершенно по-детски кричать: я в Америке? я – в Америке ?! я – в Америке!!!

Люди и нравы

Перед тем, как погрузить нас в американский быт, организаторы методично прививали нам правила поведения, объясняли особенности заокеанского уклада жизни и прочее, устроили нам еще в Москве мастер-класс, как вести себя в Америке. Очаровательные Костя и Оля, стоя на сцене, широко улыбались и протягивали друг другу руки, совершая пожатие, как говорилось в советские времена, «на пионерском расстоянии». Они заклинали нас всеми богами не кидаться к американцам на шею, не хватать их за локотки, не хлопать по спине и тем более не пихать в грудь, выражая тем самым широту нашего дружеского расположения к ним. Еще одним страшным запретом стала русская манера всегда и везде опаздывать в пику американской патологической пунктуальности. И главное испытание, которое мы должны были пройти, это жить и чувствовать себя как дома в принимающих семьях в течение всего времени. От этого буквально зависело благополучие наших организмов, которым предстояло обитать в непривычной для себя среде, причем комфортно. Иначе невыспавшиеся, голодные и чумазые, не справившие свои естественные нужды как положено, мы вряд ли бы осилили тот объем работы, который нам предстоял. Фраза «Help yourself», которая буквально означает «помоги себе сам», в американском варианте означала «добро пожаловать» или «чувствуйте себя как дома», и это надо было запомнить как «Отче наш».

Пока шли сбор и проверка документов, меня не покидало ощущение, что нас готовят или в космонавты, или в шпионы, настолько дотошно и скрупулёзно подвергалось проверке буквально каждая запятая. Однако даже эта серьезная процедура не обошлась без курьеза. Уже поздно вечером я получила от организаторов письмо с информацией, что принимающая меня семья, мягко говоря, не совсем обычная. В графе пол стояли две буквы М. Имена Джерри и Джек ясности тоже не добавляли. И пусть гомофобиями я не страдаю, свечку держать никому не собираюсь, но подготовиться и знать правила игры, по которым мне придется жить, хотелось заранее, ну, чтобы не обидеть людей неосторожным словом или жестом. Друзья и родные подшучивали надо мной, кто-то высказывал опасения. Пока с вечера до утра мы строили версии, в почту упало срочное сообщение. Оказалось, что в документ просто закралась ошибка. Я выдохнула с облегчением, а у некоторых наступило разочарование: очень уж им хотелось услышать мои рассказы о жизни в такой семье. А мне хватало и других переживаний и волнений, чтобы с радостью избавиться хотя бы от одного.

Мы готовились честно сдерживать свои душевные порывы в Америке и вести себя прилично. Но на деле все оказалось …так, да не так! Вашингтон, где проходили официальные мероприятия, был, как и подобает столице, дружелюбен, но максимально корректен. Ожидать от него особой сердечности было бы наивным. Но и с ним мы прощались, обнимаясь, а что уж говорить о риновцах! С каждым следующим утром, когда мы как штык были на месте, а кто-то из местных где-то застревал, а потом подвергался многочисленным шуткам и подколам, встречи становились все теплее, а расставаться в конце просто не было сил. Даже у самого стойкого и крепкого на эмоции Билла мокро блестели глаза, когда мы прощались и уходили на посадку по длинному коридору аэропорта…

Предупреждали ведь меня умные люди, что обязательно будут вербовать, а я не верила! :))) Началось все еще с «обязаловки» в виде лекций об американской демократии и обустройстве государственной машины. Однако они оказалась приятным занятием, благодаря блестящим ораторам, преподавателям Джоржтаунского университета профессору Джону Брауну и молодой восходящей звезде американской науки Сэмюэлю Пинокклио. Обращение в американскую веру было забавным: у них там свои тараканы – и культура с географией хромают, и национальный вопрос какой-то мутный, и молодежь такая «узко продвинутая». Земляки дядюшки Сэма шутят сами над собой, что географию они учат по тому, куда вошли их войска, историю – по красным дням календаря, а религия на всех одна – достигнуть успеха, стать успешным мэном.

Being successful

Говорят, Америка – страна возможностей, когда ты можешь стать тем, кем ты хочешь, можешь жить так, как ты хочешь. Но американцы под этим подразумевают одно, а русские – другое. Мы ищем скорее «легкие пути»: какую-то лазейку, чтобы устроиться комфортно, поменьше работать, побольше с этого иметь. Надеяться на собственный уровень профессионализма особо не приходиться, скорее играют роль родственные или дружеские связи. В Америке ты есть то, что ты есть. Ни больше, ни меньше. Мы общались с очень разными людьми, как хорошо обеспеченными в материальном плане, так и среднего уровня достатка. Однако не деньги определяют их уровень ценностей. Американцы гораздо более трепетно относятся к своей собственной личности, ее правам и свободам – так же трепетно они относятся к правам и свободам любой личности. Они очень ценят и уважают как свои желания и потребности, так и других людей. Если ваши планы совпадают, и американец сказал да, то он скорее выполнит взятые на себя обязательства, чем будет искать повод отмазаться. Или предложит другой вариант решения, но не отступит. Они очень конкретны, и это поражало и удивляло первое время. Не успели мы приземлиться, как уже в аэропорту нас встретила представительная делегация. Мы часа полтора, а то и два обсуждали предстоящую программу и вносили в нее все наши пожелания, чтобы у принимающей стороны было время на подготовку. Забегая вперед, скажу, что все наши странности и прихоти, выходившие за рамки оговоренной программы, как то посетить вместе с принимающей семьей воскресную службу в церкви или мое желание увидеть работу американских коллег-журналистов, были выполнены к всеобщему удовольствию.

Ротарианцы

В одно время с нашей группой по всей Америке разъехались еще шесть групп в рамках все той же программы «Открытый мир» по теме здравоохранение. Хирурги-травматологи укатили в Сент-Луис, штат Миссури, акушеры-гинекологи и педиатры – в Буффало, штат Нью-Йорк, организаторы здравоохранения из Рубцовска отправились смотреть свой город побратим Грант-Пасс, штат Орегон, инфекционисты перенимать опыт по ВИЧ и СПИДу – в Сент-Пол, штат Миннесота и еще одна группа поехала в Джексон, штат Миссисипи. У каждой делегации были свои принимающие. Нам повезло больше всех, потому что мы были под опекой Ротари-клубов как в Челябинске, так и в Рино.

Ротарианцы – это какая-то особая когорта людей, которым до всего есть дело! Вот им мало быть просто состоявшимися и успешными людьми, им надо, чтобы и всем вокруг было хорошо. Они не навязывают свои идеалы и правила, они хотят помочь тем, кто в этой помощи нуждается. И еще – они ужасно любопытны и любознательны, ей боже, как дети!

Нас обеспечили абсолютно всем, начиная от проживания, программой рабочих встреч, культурных событий, и заканчивая фотоальбомами о нашем пребывании в Рино, которые уже напечатаны и высланы нам по почте. Каждый день нашу группу сопровождали члены одного из восьми Ротари-клубов Рино, которые, с одной стороны, отвечали за обеспечение нас едой, транспортом и всем необходимым, с другой – совершенно искренне участвовали во всех встречах, экскурсиях и других мероприятиях, которые нам предстояли в рамках рабочего графика. «Ну, ладно, мы – по работе, а им-то зачем это нужно?!» – недоумение быстро растаяло, потому что ответ напросился сам собой: им это интересно. Они очень живо вникали в те задачи, которые мы обсуждали со специалистами, будь то лечение детей или обустройство больницы, задавали вопросы, следовали за нами хвостиком всюду, куда нас заводило любопытство. (Правда, в «анатомичку» все-таки не пошли! :))). При этом они занимались своими обычными делами, вписывая в свой плотный жизненный график «русских девушек».

Одной из непривычных для меня ситуаций были званые обеды и ужины, которые устраивали в нашу честь. Это одна из американских традиций: собираться всем вместе, кушать и общаться. Такая же, как у нас! С одной лишь разницей – время строго регламентировано, и надоедать, засиживаться сверх установленного порядка не принято. Поскольку я – единственная из всей группы могла обходиться без переводчика, то меня быстро вычислили и при каждом удобном случае со мной с удовольствием знакомились и буквально закидывали вопросами. Американцы очень открыты, дружелюбны, живо интересуются самыми разными сферами жизни.

Поначалу своей некоторой наивностью и категоричностью они ставили меня в тупик: «Почему вы выбрали Путина?», «Почему в России так много детских домов?», «Почему у вас есть политические узники?», «Почему у вас такая плохая экология?» и другие не менее глобальные вопросы, не считая интереса к моей персоне и профессии. Скажу без ложной скромности, «бой» я выдерживала с честью. Мы спорили, насколько это было возможно, приводили каждый свои аргументы, сетовали на дефицит или однобокость подаваемой в СМИ информации и радовались, что есть возможность получить ее из первых рук. В общей сложности на нашу долю выпало три званых обеда и четыре ужина. Под конец я уже вошла во вкус, разучив на английском парочку историй из своей жизни и свою любимую «про метеорит»:

– Chelyabinsk?! Where is it?! I don’t now! Is it in Siberia?*

– Ou, you know! I’am sure!

– ?!

– Meteor flew us!

Жаль, что времени познакомиться поближе со всеми этими людьми, особо не было, сказывалось еще и обилие специальной информации и трудности перевода. Мое знание английского (спасибо родной 93-ей школе!) позволяло мне более или менее свободно общаться без посторонней помощи, но вот запомнить всех по именам, роду занятий было уже затруднительно. Только теперь я могу соотнести, что одних и тех же людей видела и там, и там, и там, но находясь внутри событий, воспринимала их порой как «новеньких», не успевая всех запоминать. Однако всем без исключения я искренне благодарна за то радушие, совершенно теплый прием, щедрость и отзывчивость, с которым нас принимали. У меня очень быстро возникло ощущение, что я – дома.

Наши родители

Может быть, дело было еще и в том, что нам (мы жили в семье вдвоем с Натальей Павленко) достались совершенно удивительные «родители» – Кэрол и Джек Иствики. Они относились к нам не просто как к гостям, а скорее как к близким и родным людям, проявляя очень трогательную заботу, которая выходила далеко за рамки обычного гостеприимства. Так случилось, что Наталью в Америку мы привезли уже в очень больном состоянии. Она простыла еще в Москве, и с каждым перелетом здоровье ее только ухудшалось. Кэрол не только договаривалась об оказании ей медицинской помощи, возила ее на приемы к доктору и на исследования, но и буквально нянчилась дома, стараясь и накормить привычной для Наташи едой, и выгуливать ее, и развлекать, пока та не смогла присоединиться к группе и вынуждена была лежать дома.

По утрам меня будил звук включаемой кофе-машины и расползающийся по всему дому ароматный бодрящий запах. Джек вставал первым, спускался в кухню, заправлял и включал агрегат. Потом садился в кресло и читал утренние газеты. За этим занятием я и заставала его, выползая из своей комнаты и отправляясь в свою ванную. После душа я шла завтракать, и вот тут в первый же день меня ожидало волшебное «help yourself», когда Кэрол распахнула дверцы огромного холодильника и объяснила, что все его содержимое – в нашем с Наташей распоряжении. «Что ты хочешь на завтрак?» Ах, если бы я знала! Времени все перепробовать или изучить все этикетки просто не было, поэтому я поступила просто: подглядела, что ест Джек, и стала делать так же! Нашла йогурт, сок, джем. Для Наташи Кэрол первое время даже кашу варила, чтобы она могла хоть что-то поесть, пока ей было совсем худо.

Постепенно из нескольких видов хлеба я выбрала для тостов с арахисовой пастой один, который мне понравился больше других. Когда я съела последний кусочек, на его месте на следующее же утро появилась свежая упаковка! Очень было приятно чувствовать такое искреннее участие в моем пребывании в этом доме. Он весь пропитан любовью, теплом и солнцем. На стенах – фотографии детей, семейных праздников, из путешествий. В рамочках висят какие-то реликвии – забавные вещицы, дорогие сердцу хозяев, денежные купюры, грамоты, письма. Много цветов и света. Вся мебель и утварь – из дерева, все просто и мило. Утром Джек наливал себе сок, а на стол ставил еще один стакан: «This is for Karol». Чистил банан, на тарелку себе клал один кусочек, другой – «for Karol». Наливал себе кофе, другую кружку ставил около агрегата – «for Karol». Однажды утром я вышла на кухню раньше Джека и увидела на столе досочку для хлеба, на ней – тарелку, нож, рядом – баночку арахисовой пасты и сразу поняла, что это – «for Jack».

Вечерами мы собирались в гостиной: Джек устраивался поудобнее в том же огромном кресле с пультом от ТВ, Кэрол с газетой – в своем маленьком и уютном, сначала мы просматривали новости, потом я рассказывала о том, как прошел наш день. Мы говорили обо всем на свете – о семье, о детях, о политике, об истории. Оказалось, что прапрадед Джека когда-то участвовал в строительстве железной дороги Москва – Санкт-Петербург, строил паровозы. Об этом даже написано в большой книге с картинками! А Кэрол целых девять месяцев учила русский язык и даже научилась немножко на нем думать, пока ее первый муж служил в войсках связи на границе с СССР в 1963 году. Ее русского и моего английского нам вполне хватало, чтобы понимать друг друга и весело коротать время!

Они расспрашивали нас о России, Челябинске, о нашей природе. Мы с удовольствием рассказывали. У меня было ощущение, что в этот момент я в ответе за всю свою страну, и это и веселило, и заставляло быть на высоте. В качестве подарка я приготовила Джеку фотографию нашего метеорита, а Наташа связала крючком для Кэрол коврик-кружок в технике наших бабушек. Оказалось, что Джек увлекается астрономией, а Кэрол любит украшать дом ковриками разных размеров и стилей, так что наши сувениры пришлись как нельзя кстати!

С корабля на бал

Меня часто спрашивают, что меня больше всего удивило в Америке? Вряд ли я буду оригинальна, но меня действительно это потрясло: чистота повсюду – улицы, машины, туалеты, дома, и ни одной уборщицы или дворника. В общественном (!) туалете я как-то наблюдала картину: бабушка, моложавая такая тетенька, спокойно стояла рядом, пока ее крошка-внук сам вскарабкался на специальную подставку, сам помыл руки, сам их вытер бумажным полотенцем и выбросил в мусорное ведро, а потом взяла тоже бумажные полотенца и вытерла раковину, поскольку малыш ее забрызгал. После их посещения туалет остался таким же чистым, как был до них. Есть вопросы?

Вторая отличительная особенность, которая произвела на меня впечатление, это готовность действовать. Не обсуждать, не рассусоливать или строить многочисленные версии, а создавать план, совершенно конкретные возможности: если не так, то вот так. Это дисциплинирует, это вдохновляет, это позволяет достигать восхитительных результатов. Я оглядываюсь на все восемь дней нашего пребывания в Рино и понимаю, что это были одни из самых плодотворных и насыщенных дней в моей жизни. Мы столько всего успели за эту неделю с хвостиком, что даже самой не вериться, что так и было на самом деле!

И третье, пожалуй, главное, что меня поразило и вызвало глубочайшее уважение, это такое гражданское самосознание, если хотите, его высокий уровень. Звучит немножко пафосно, но это так. Американцы ничего не ждут от государства. Они даже не задают такого вопроса, как мы: а почему государство не помогает. Не услышишь от них стенаний: ах, государство должно, ах оно обязано!.. Они делают все сами. Строят больницы, университеты, библиотеки, содержат их на свои собственные деньги. Если они не могут этого сделать «за доллары», то участвуют в общественной жизни как волонтеры: следят за больничным садом, занимаются рисованием или играют с детьми, которые находятся на лечении в больнице, готовят еду для семей этих детей. Играют на рояле в фойе приемного покоя. Если они не хотят принимать гостей из других стран у себя дома, то предоставляют им свой транспорт и себя в качестве водителя. Если они любят горные лыжи и хотят совместить приятное с полезным, то два раза в неделю в сезон в качестве инструкторов учат детей с ограниченными физическими возможностями кататься с гор. Способов участвовать в жизни города, страны – множество, каждый выбирает, что ему ближе, что ему по сердцу, чтобы быть полезным, внести свой вклад в развитие того места, где он живет или которое ему дорого. Например, того университета, где учился (причем учился не бесплатно, а за свои же деньги), той больницы, где лечился твой ребенок (тоже платно), и так далее.

Такой подход вызывает у меня уважение. Когда все, что есть в городе, создано руками его жителей, то вопрос мусорить или не мусорить, пакостить или нет, отпадает сам собой. Когда весь город приходит на праздник Св. Балдрика, чтобы поддержать тех, у кого родные или близкие больны раком, это превращается в событие семейного масштаба, личной ответственности. Мне кажется, только так и можно добиться процветания общества, когда каждому есть дело до того, что происходит рядом с ним, на его глазах, а не норовит ее переложить на плечи государства, какого-то большого дяди или тети, которые за это «зарплату получает».

P.S.

Мы строим планы на дальнейшее сотрудничество с американцами, и, может быть, тогда я снова окажусь в Рино. Я мечтаю об этом!