Кто-то из великих сказал, что народ, не помнящий прошлого, не имеет и будущего. А значит, прошлое нуждается в охране. Памятники истории и культуры, музейные и библиотечные фонды, места археологических раскопок – все это национальное достояние. И как бывает горько, когда по глупости, халатности или из-за чьих-то корыстных интересов это достояние теряется.
Что делается в Самаре для сохранения прошлого? Возможно ли бороться с невежеством правовыми методами? Не разворуют ли экспонаты из наших музеев? На эти вопросы ответил начальник отдела охраны культурного наследия самарского управления Россвязьохранкультуры Дмитрий Лакоценин.
– Дмитрий Васильевич, расскажите, пожалуйста, о функциях Россвязьохранкультуры. Что это за организация, когда она была образована?
– Если говорить о нынешнем состоянии федеральной службы, то Россвязьохранкультура была образована на основании триста двадцатого указа президента от 12 марта 2007 года. То есть произошло слияние двух надзорных федеральных структур, которые раньше входили в разные министерства – Росохранкультуры, входящей в состав Министерства культуры Российской Федерации, и Россвязьнадзора, входящего в Министерство связи. На основании указа две эти структуры были выведены из состава министерств и образовалась новая федеральная служба в составе правительства Российской Федерации.
– И какие функции выполняет этот орган?
– Россвязьохранкультура выполняет надзорно-контрольные функции. В той части, которой занимаюсь я, это контроль и надзор за состоянием и сохранением памятников истории и культуры, памятников археологии федерального значения, контроль сохранности музейных, библиотечных и архивных фондов.
– Наверное, вы прошли долгий путь, прежде чем занять свою нынешнюю должность. Расскажите, пожалуйста, о своей биографии.
– Я родился в 1963 году в Куйбышеве. В 1980 году я поступил в Марийский государственный университет. Сначала я хотел поступать в наш университет. Я в тот момент занимался археологией. Когда я пришел сдавать документы, тогдашний декан мне сказал: «Дим, ну ты же не станешь преподавателем! Ты же наверняка уйдешь в науку». Я сказал: «Да». Он ответил: «Ну тогда иди поступай в другой вуз». Я по молодости лет обиделся и уехал поступать в другой город. Закончил исторический факультет Марийского госуниверситета и сразу ушел в армию. Потом вернулся в Самару. Год я работал научным сотрудником в Куйбышевском областном музее краеведения. Потом я перешел в советский фонд культуры, где я работал до конца 90-х годов. Потом прошла реорганизация, и я перешел в ВООПИК – Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры. И затем, в 2005 году, перешел работать во вновь созданную федеральную службу.
– Сколько же всего памятников в Самаре?
– Я не могу назвать этих цифр, потому что их, в общем-то, не знает никто. А на территории всей Самарской области по спискам насчитывается порядка пятидесяти семи памятников федерального значения и около полутора тысяч памятников регионального значения.
– Это довольно большое количество. Естественно, что за всеми уследить невозможно...
– Конечно, есть проблемы. И основная из них – сохранность памятников. То есть их состояние на сегодняшний день.
– В последнее время много говорится о том, что памятники может спасти приватизация.
– Я с этим полностью согласен. И это не только моя точка зрения, так считают государственные органы. Приватизация памятников должна помочь спасти культурное наследие. Ведь основным условием приватизации является обязательная паспортизация и заключение охранных обязательств. То есть человек, который приобретает в собственность, дает обязательства, что он будет следовать требованиям, выполнять определенные работы по сохранению памятника. Это положительный момент. Но здесь есть единственный минус – регистрация этих обременений идет недостаточно четко.
– Но ведь сейчас пользователи памятников, не являясь их собственниками, также заключают охранные обязательства?
– Конечно. Любой, кто пользуется культурным наследием, обязательно заключает охранные обязательства с органами охраны памятников. В этой области есть нормативно-правовые акты – это и закон, и ряд постановлений, которым надо четко следовать.
– В таком случае, чем же будет отличаться современная ситуация от той, когда у каждого памятника будет хозяин?
– Дело в том, что следствием приватизации станет более узаконенное состояние памятников. Процедура передачи в собственность довольно длительная, и если она будет проходить с выполнением всех требований законодательства, то возможности увильнуть от заключения охранных обязательств не будет. Сейчас же налицо отсутствие реестров, узаконенных списков объектов культурного наследия. Это и дает возможность нечистоплотным пользователям как-то лавировать. Ни для кого не секрет, что если даже на объект было выдано охранное обязательство, то спустя, скажем, десять лет, пройдя череду смены пользователей – не собственников, подчеркну, а пользователей – охранные обязательства просто «замыливаются». И памятник, проходя очередную регистрацию прав пользования, получается «чистым», а про охранные обязательства конца прошлого века никто не вспоминает. Происходит это из-за того, что работа ведется на ненадлежащем уровне. Нет состыковки между органами охраны памятников и органами, которые регистрируют право пользования.
– Очевидно, эта проблема должна решаться законодательно. Разрабатываются ли новые нормативно-правовые акты в этой области?
– Работа, конечно, идет. Есть определенные подвижки и в Самарской области. Я знаю, что сейчас находится в стадии рассмотрения проект закона о культуре, что уже положительно. Пусть он требует доработок, но главное – проект уже есть. Также рассматривается возможность создания уполномоченного госоргана на территории субъекта Российской Федерации в исполнение 258 Федерального закона. 16 мая будет заседание Губернской думы, посвященное вопросам сохранения культурного наследия. То, что депутатский корпус думает об этом, также является положительным моментом. Такая заинтересованность – это, несомненно, еще один плюс.
– Некоторое время назад все мировое сообщество было потрясено кражей ценностей из Эрмитажа. Как обстоит дело с самарскими музеями и библиотеками? Ведется ли работа по контролю сохранности фондов?
– Сейчас мы только приступили к плановым проверкам музеев и библиотек на территории Самарской области. Но предварительные итоги подвести уже можно. Содержание библиотек, особенно в районах, находится на очень низком уровне. Нет необходимого учета библиотечного фонда, условия хранения не совсем соответствуют требованиям. Это в большей степени связано с недостатком финансирования и маленькими зарплатами в районах губернии. Поэтому существует недостаток специалистов. Человека с высшим образованием, закончившего академию культуры, отправить куда-то на должность библиотекаря или архивиста с зарплатой полторы тысячи рублей очень трудно. Это объективные причины. Посмотрим, что даст нам картина проверок по городам. Скоро мы подойдем и к Самаре, и к Сызрани, и к Тольятти.
Что касается музейного фонда, то здесь также выявляются серьезные недостатки. Опять же, в основном мы их находим в сельских музеях. Там напрочь отсутствует учет изделий из драгоценных металлов. Многие музеи просто не подают сведений в Роскультуру, которые они обязаны подавать по закону. Существенным недостатком также является хранение и экспонирование коллекционного оружия – опять же в сельских музеях. У них нет разрешений и лицензий ГУВД на эту деятельность.
– Итак, Россвязьохранкультура обнаруживает нарушения. Каким образом вы содействуете их устранению?
– Если мы обнаруживаем случаи хищения, то, конечно, направляем соответствующие материалы в правоохранительные органы, ФСБ и прокуратуру. Возбуждаются уголовные дела, проходят расследования. Но, к сожалению, найти недостающие предметы довольно сложно. Когда предметы уходят, они находят своих новых хозяев – коллекционеров. Или вообще, их увозят куда-то за рубеж. Чтобы найти их, также публикуются специальные каталоги изделий, находящихся в розыске. Их издает Россвязьохранкультура, и недавно вышел очередной том.
– По вашему мнению, удастся ли нам сохранить культурное наследие? Не разворуют ли его до конца?
– Сегодня в государственном масштабе делаются очень хорошие шаги в сторону сохранения культуры. Появление нашей контрольно-надзорной службы является тому подтверждением. Работа по выявлению нарушений в области сохранения музейных и библиотечных фондов дает положительные результаты. Сейчас нужно усилить надзор в ведомственных музеях, в хранилищах при вузах, где есть очень ценные предметы, собранные за многие десятки лет в ходе археологических раскопок.
– С наследием древних тоже есть проблемы?
– Там масса изделий из драгметаллов, высокохудожественных изделий. Но, к сожалению, эти музеи не имеют порой условий для хранения экспонатов. И даже сами специалисты археологи иногда допускают – может быть, по незнанию законодательства – халатное, а порой даже собственническое отношение к этим артефактам. Ведь раскопки проводились на бюджетные средства, и все, что найдено, принадлежит государству. Эта проблема существует, и наша федеральная служба призвана ее решить.
– Наверное, есть и другие положительные сдвиги?
– Конечно. Один из важнейших шагов – принятие 258-го Федерального закона. Благодаря ему в субъектах Российской Федерации будут созданы специальные органы по охране памятников. Если такие структуры будут созданы во всех регионах и мы сможем работать с ними сообща, рука об руку, то, я думаю, положительные сдвиги будут более существенными.
– В последнее время очень много говорится о том, что на памятники в историческом центре Самары негативное влияние оказывают трамваи. По словам специалистов, от вибраций разрушаются фундаменты. Вы разделяете эту точку зрения?
– Трамвайные пути, может, и оказывают какое-то негативное влияние. Но трамвайное сообщение традиционно для старых городов, и полностью убрать его будет неправильным с точки зрения градостроительства. И если нужно сохранить этот вид транспорта, то всегда можно провести реконструкцию путей, сделать специальные подушки, чтобы уменьшить деформацию. Но фундаменты архитектурных сооружений, особенно XVIII и XIX веков, действительно подвергаются очень многим воздействиям – и температуры, и влаги, и механическим воздействиям. И все это действует разрушительно.
– Но ведь в европейских городах, например, в Праге, также очень много старых зданий. И при этом трамваи там никто убирать не думает.
– Что касается Праги и других европейских городов, то, возможно, там и пассажиропоток поменьше, и трамвай выполняет функцию экзотики для туристов. А у нас, к сожалению, он служит основным видом транспорта. Мне и самому иногда приходится штурмом брать этого «железного коня», чтобы куда-то уехать из центра (смеется).