Владимир Гальченко, заслуженный артист России: «У меня есть амбиции»

За плечами заслуженного артиста России, любимца самарской театральной публики Владимира Гальченко нелегкий путь от институтской скамьи до вершин актерского мастерства. Сегодня Гальченко является председателем союза театральных деятелей, то есть трудится на двух фронтах: чиновник и актер в одном лице.

По словам самого актера, главное для него – чтобы от человека была польза, причем неважно, на каком поприще. Но все же истинное удовольствие Владимир Александрович получает от театра и всего того, что с ним связано. «Я вырос как актер именно здесь, в Самарском драматическом театре, и уходить из жизни буду тоже отсюда, как полагается актеру, под аплодисменты зрителей», – сказал в интервью корреспонденту 63.ru господин Гальченко.

Самарская общественность любит и помнит артиста и всегда благодарна ему. И это неудивительно, ведь на спектаклях с его участием выросло чуть ли не целое поколение зрителей нашего города.

– Владимир Александрович, расскажите, как сложилась ваша актерская судьба. Как вы попали в Самару?

– В 1985 году я закончил Воронежский государственный институт театрального искусства и получил приглашение в одиннадцать театров Советского союза. Помимо российских городов, поступило приглашение поехать работать в Ригу, где был очень сильный русский театр. Очень хорошо, что я туда не поехал – СССР распался... Мои педагоги говорили, что работать в русском театре надо в России. Поэтому когда я получил приглашение от Петра Монастырского приехать в Куйбышев, а тогда Куйбышевкий театр уже был одним из лучших театров страны, я выбрал именно это вариант. Но у меня был выбор – или Александринка, то есть театр Пушкина в тогдашнем Ленинграде, или драмтеатр в Куйбышеве. Я поехал в Александринку и увидел, что театр в отвратительном состоянии: всего пять рядов зрителей! Он тогда, откровенно говоря, «провисал», и я сделал выбор в пользу Куйбышева. Ведь ехал я не в город, а в первую очередь в театр. Мне нравится Петербург, но я в него всегда могу приехать и посмотреть его достопримечательности, памятники, музеи. Получилось так, что когда я летел в самолете из Воронежа в Куйбышев, со мной на соседнем кресле летела одна женщина. Она была родом из Куйбышева, и я попросил ее рассказать про родной город. Она сказала: «У нас есть Волга, конфеты фабрики «Россия», а еще у нас есть драматический театр, в который попасть невозможно». И я понял, что лечу в правильном направлении! И вот в Самаре я уже 24 года...

– Почему ваш выбор остановился именно на профессии актера, были какие-то предпосылки?

– А это не профессия! Это диагноз, болезнь, которая формируется у людей в разном возрасте. У меня она сформировалась где-то в подростковом. Я другим себя никогда и не представлял, здесь была абсолютная и четкая ясность. Не знаю, поймете ли вы меня, но артист – это властная профессия. Но власть не чиновничья, а власть духовная. Актер – человек, который любит извлекать из себя положительное биополе и делиться им с людьми.

– А родители ваши как отнеслись к странному выбору сына?

– Мама у меня учительница, отец – инженер-строитель. Они были категорически против моего выбора, особенно отец. Но уже потом, когда я поступил в институт, он стал подписываться на журнал «Театр», потому что понял – надо сдаваться. (Смеется.)

– Владимир Александрович, в вашей актерской жизни целая плеяда ролей... Но когда вы выходите на сцену снова и снова, есть ли волнение, мандраж?

– Мандраж есть всегда, когда показываешь что-то новое. Это называется «премьерный мандраж». Дело в том, что если его не будет, – не пойдут эти самые биоволны. Кстати, об этом и медики говорят. Когда спектакль уже апробирован, прошла масса показов, я ловлю себя на том, что мне неинтересно бывает играть. Нет уже адреналина в крови. Но если есть в зале хотя бы один знакомый человек, я посвящаю этот спектакль ему. Но об этом никто не знает, об этом знаю только я....

– Несколько банальный вопрос... Какие у вас любимые и нелюбимые роли?

– У меня очень неважно дело обстоит с Островским. Я по фактуре больше «западник». Но все же приходилось играть и в косоворотках, вот тогда я чувствую себя каким-то... ряженым что ли? Словно Дед Мороз, у которого борода отклеилась! Хотя у меня были и центральные роли в спектаклях по Островскому, которые кем-то отмечались даже... Но не мной. А то, чем я могу гордиться и вспоминать – это как раз западная драматургия, ведь я переиграл почти весь мировой репертуар. Тут есть, чем похвастаться. На каждом этапе есть какие-то свои любимые роли. Ведь можно говорить, что человек стареет, а можно говорить – человек взрослеет, меняется. Наверное, в мои 45 лет мало кто поверит, что я играл с жабо, со шпагой и кудрями...и что я пою серенады невероятно красивой девушке где-то под балконом и дерусь с соперником из-за нее. (Смеется.) Поэтому мне сейчас интересны персонажи, в душе которых слом, проблемы, потому что когда я вижу человека, у которого нет проблем, – он либо врет, либо их не видит. У каждого должна быть боль, и мне всегда интересно, когда моим персонажам больно. Сегодня мой самый любимый спектакль – это загадочная вариация пьесы Эммануэля Шмидта. Я получаю истинное удовольствие от этого спектакля, ведь там больно, там все по-настоящему. Мне интересно и понятно то, что происходит с персонажами пьесы.

– Но ведь были такие роли, которые вам нравились, а критикам нет?

– Дело в том, что критика третична. Первичен материал, пьеса. Мы на основе пьесы делаем свое произведение, и мы вторичны. А критика – это уже что-то третье. Наша игра – хлеб критиков, они должны быть нам благодарны. И я не очень люблю критику, особенно когда она меня ругает. Я люблю, когда меня хвалят (смеется).

– Владимир Александрович, я заметил, что в последнее время люди стали больше ходить в театр…

– Что касается самарского театра, то драма была всегда достаточно посещаема. В 1990-е годы, когда все пошли торговать на рынок, когда упал престиж образования, московские театры опустели. А в Самаре зрители на моих спектаклях висели чуть ли не на люстре. То, что зритель сегодня изменился, – это факт. Но не всегда меня это радует, потому что театры в большинстве своем перешли на легковесный репертуар, который артистам не нравится.

– Но ведь есть те, кто играть в таких спектаклях не брезгует! Чаще всего это молодые талантливые люди... Интересно, насколько отличается молодое поколение артистов от вашего поколения? Как у них обстоит дело с пресловутым духовным развитием?

Гальченко Владимир Александрович, актер. Звание: заслуженный артист России (2000). Окончил Воронежский государственный институт искусств в 1985 году. В Самарском Академическом Театре Драмы с 1985 года.

Роли: 2002 год: А. Н. Островский «Доходное место» – Мыкин (реж. В. Фильштинский); Э. Э. Шмитт «Загадочные вариации» – Эрик Ларсен (реж. Яак Аллик); Ж. Коллар Ladies’ Night – Гарольд Николс (реж. Паоло Эмилио Ланди). 2003 год: Р. Куни «Номер 13» – Джорж Пигден (реж. В. Гвоздков) 2004 год: Х. Маккой «Танцевальный марафон» – Роки Граво (реж. П. Ланди); П. Шеффер «Амадей» – Иосиф II (реж. В. Гришко). 2005 год: И. Жамиак «Месье Амилькар, или человек, который платит» – Машу (реж. В. Гвоздков) 2006 год: Ф. Саган «Пианино в траве» – Анри (реж. М. Кальсин) 2007 год: В. Шекспир «Ромео и Джульетта» – брат Лоренцо (реж. В. Фильштинский).

Текущие роли: «Безумный день, или Женитьба Фигаро» – Граф Альмавива; «№13» – Джордж Пигден; Ladies` Night – Гарольд Николс; «Месье Амилькар, или Человек, который платит» – Машу «Пианино в траве» – Анри «Амадеус» – Иосиф II; «Ромео и Джульетта» – брат Лоренцо, францисканский монах.

– Театральная молодежь меняется вместе со временем. Но сегодня она не отличается желанием работать с серьезными вещами. Да, театр должен развлекать! Правда, я не видел ни одного молодого артиста, ни одной молодой актрисы, которые сегодня не хотели бы попробовать себя в искусстве. Есть те, для кого коммерция не так важна...

– Расскажите о фестивале «Волжские театральные сезоны»...

– Это мое детище. Дело в том, что есть у меня такой грех – амбиции. Когда я стал председателем союза театральных деятелей Самарской области, то подумал: почему в Самаре, таком театральном городе, нет своего фестиваля? Поэтому пришлось убеждать правительство области. Скажу честно – непросто это было. Но еще труднее было в Москве. Правда, все закончилось тем, что у Самары все же появился свой фестиваль. Он сегодня многожанровый, первый раз прошел в 2007 году. И будет проходить каждый нечетный год в одни и те же даты – с 24 по 30 апреля. Первый фестиваль был посвящен русской классике. Это я настоял, и знаете почему? Я ощущаю, что у нас есть долг перед поколением 1990-х. Это мы потеряли молодежь, и пусть все увидят, что существует русская классика и что она совсем не скучна! Следующий фестиваль, который пройдет в 2009 году, будет посвящен мировой классике.

– А кто приезжает на фестиваль, каковы критерии отбора?

– Есть экспертный совет фестиваля. Мы по электронной почте рассылаем положение о фестивале, на всю страну объявляем тему. Театры присылают нам видеоверсии своих спектаклей, и на основе этого мы делаем вывод – стоит ли их приглашать или нет.

– Фестиваль – мероприятие проходящее, много случайных зрителей... А вот есть ли у театра сегодня зритель постоянный?

– Слава богу, есть... У меня был случай, когда я выходил из театра драмы, и ко мне подошла женщина, явно старше меня. Поздоровавшись, она сказала, что хочет познакомить меня со своим внуком, потому что я – тот артист, на котором она... выросла! После этих слов я не знал, что мне делать, – радоваться или обижаться. Безусловно, это очень приятно, когда люди говорят, что выросли на моих спектаклях. Но с другой стороны – неужели я такой старый? Но этот случай все же говорит о том, что преемственность театральных зрителей в Самаре существует.

– А где вам больше нравится играть – в Самаре или на гастролях?

– В Самаре я имею право на ошибку. Так сказать, за прошлые заслуги – отдал городу больше 20 лет жизни. Вот, к примеру, выходит премьера спектакля – моя работа, которую никто никогда не видел. Неизвестно: может быть, спектакль полная ерунда? А мне все равно выносят огромные букеты цветов. Значит, просто купили, чтобы мне подарить. Дарят за мою прежнюю работу, а не за эту конкретную премьеру. В Самаре мне трудно оценить – любят ли актера Гальченко за то, что он сделал сегодня или за то, что вчера.... Знаете, чем хороши гастроли? Когда я приезжаю в другой город, там меня никто не знает. И там я вижу объективные результаты своей работы.

– Но нравится ли вам, как работает Самарский театр драмы сегодня?

– Скажу честно – сегодняшний период жизни драматического театра меня не радует. Мне не нравится легковесность репертуара. Сейчас пытаются это исправить, но все равно ситуация остается прежней. Драматический театр, если хотите, стал театром «повторного фильма». За последние 10 лет, за исключением разве что двух-трех постановок, в театре не появилось ни одного собственного спектакля. Все, что есть сейчас – спектакли, поставленные в других городах и затем пришедшие к нам. Значит, наши артисты должны «втискиваться» в чей-то сапог. Раньше такого в самарском театре драмы не было, это меня радовать, естественно, не может.

– А с чем это связано, как можно исправить ситуацию?

– Все зависит от руководства театра. Конечно, легче всего позвонить другу Васе и позаимствовать у его театра уже имеющийся спектакль. Но разве это можно назвать искусством?

– Понимаем, что вы болеете театром... Но чем вы занимаетесь помимо него?

– Сейчас я наполовину стал чиновником, возглавив союз театральных деятелей в Самаре. Должность выборная... вот на пять лет меня туда и засунули. Сработает чисто мужской эгоизм. Это единственная причина, по которой я стал чиновником – никогда властьимущим быть не мечтал и не мечтаю. Но если уж я занял пост – значит, от меня должен быть какой-то прок. Поэтому не могу сказать, что заниматься чиновничьей работой мне нравится. Удовольствие я получаю только тогда, когда вижу результаты своего труда.

– А с чем связано ваше решение вступить в партию «Единая Россия»?

– Если говорить честно, то предпосылки нужно искать еще в резких 1990-х годах, тогда, когда стал разваливаться Советский Союз, когда вся страна стала как лоскутное одеяло и когда существовали двойные стандарты буквально на все. Меня не могло удовлетворять то, что мои ровесники, удачно «подсуетившись» и став важными людьми, сели на нефтяные трубы и стали вычерпывать энергоресурсы нашей страны. Мне также не понравилось, что лучшие умы нации стали переезжать за рубеж, упал престиж образования. И когда я увидел человека моего поколения, который стал собирать страну буквально по кусочкам, я пошел рядом с ним. Я имею в виду Владимира Путина. В партии я состою с ноября 2006 года – решение о вступлении было чисто идеологическим.

– Актер, чиновник, член партии... Время на отдых остается?

– Я очень люблю море. Правда, в году у меня практически нет времени на отдых. Остаётся только лето, так что я вместе с семьей поеду в Крым – там есть здравница у театра. Сейчас, конечно, когда есть деньги, пытаемся побывать где-нибудь еще, потому что хочется показать сыну мир. Я-то в свое время поездил достаточно. И жена у меня молодая, ей тоже хочется многое показать. В общем в моей жизни настал период, когда нужно собирать камни, а не разбрасывать их. Собираю я их везде. А то, что имею, учусь дарить.