Ася Бабина, танцовщица: «Девочка из Самары. Без связей и без богатых родителей. Я просто хорошо танцую»

Два года назад на всю страну Самару прославила Ася Бабина, участница телешоу «Танцы». Ее номер, жестовый танец, на который ее вдохновили дети, лишенные слуха, вызвал слезы у всех поклонников программы. Ошеломительный успех оказался недолгим. Девушка не дошла до финала. Но она не сдалась: Ася Бабина прошла в третий сезон шоу.

63.ru побеседовал с танцовщицей. Она рассказала о том, как танцы стали отдушиной в детстве, каким трудом она преодолела депрессию после прошлого поражения и для чего вновь решилась вновь участвовать в проекте.

– Ася, расскажи, как начинались твои первые шаги в танцах?

– Мне было четыре года, когда мама привела меня в студию бальных танцев. Она хотела, чтобы ребенок занимался чем-нибудь. Она водила меня на секции по гимнастике, по плаванию и другие. Остановились там, где я не заплакала. Родители не планировали, но постепенно танцы переросли из увлечения в дело всей жизни.

– Родители баловали?

– Мой отец военный. Плюс я четвертый ребенок в семье, к тому же младшая. Два старших брата и сестра, ровно как и родители, спуску мне не давали. Так что, скорее нет. Я росла в строгости, но и в любви. И при этом у папы есть один принцип: человек должен быть неповторимым, тем более не должен никому подражать. Если я хотела что-то, как у девочки в классе, меня чуть ли не ругали. Потому что папина дочка должна быть уникальна с головы до пят. Чтобы я не делала, это должно быть именно моим решением и выкладываться необходимо максимально. Быть везде индивидуальной – вот задача, которую мне ставит моя семья. Но, несмотря на жесткое воспитание, именно папино, люблю своих родителей. И за все им благодарна.

– Ася, ты во многих своих интервью говорила, что очень стеснительна. Но разве танцы не раскрепощают?

– Я закрыта в силу детских комплексов. Ведь со мной никто не хотел дружить. Не потому что плохая, вредная или злая. А потому что темненькая. На четверть цыганка на фоне белых детей выглядела темнокожей. По этой причине я долгое время танцевала в бальных танцах без партнера. И если сейчас такой цвет кожи в моде, то тогда меня воспринимали в штыки. Так что, у меня много веселых и нелепых историй из детства. Особенно о том, как мне приходилось отстаивать свое равенство среди других детей.

– Но утешение ты все-таки находила в своем увлечении. Однако, ты перешла в уличные танцы?

– Бальные танцы оказались слишком затратны для моей семьи. Поэтому пришлось уйти, когда мне было где-то 18 лет. Получается, в осознанном возрасте я приняла одно из главных решений в своей жизни. Началось все с хип-хопа. Около полугода занималась. Но тут в город приехал московский педагог по дэнсхоллу. Я влюбилась в этот стиль. Захотелось заниматься именно в этом направлении. Но в Самаре дэнсхолл не был развит. В итоге, в студии мне предложили преподавать танцы в этом стиле. Потому что тогда люди представления не имели о нем, а я видела профессионала, к тому же владела бальной базой. Мне было стыдно безумно. В преподавании я была подкована, но не в стиле. Было желание учить других. Это меня и спасло. Так что, уже очень долгое время уличные танцы – это моя жизнь.

– А есть ли определенная цель?

– В связи с тем, что финансовая ситуация у меня сложилась не так хорошо, как хотелось бы, у меня нет возможности, как у многих других танцоров, часто выезжать на мастер-классы. И не то что за границу, но и по России. Но как-то кручусь. Есть у меня мечта. Мне хочется выиграть крупный чемпионат. Но для этого нужно тренироваться раза в три больше, чем сейчас. Хотя у меня и так нет ни одной свободной минуты.

– Расскажи, как впервые решила участвовать в проекте «Танцы»?

– Когда у нас появился этот проект, решила, что это судьба. Но как-то не срослось. Пока... Надеюсь меня ждет что-то грандиозное дальше.

– Какие все-таки промахи ты допустила в первый раз?

– Пришла на проект абсолютно неподготовленной. Не в плане танцев. Я просто не понимала формата. Это шоу и там нужно не просто танцевать. Нужно уметь рассказать о себе, показать свою историю. А я думала, что покажу жюри, как я двигаюсь. В итоге, на предварительном отборе выступила с импровизацией. Хореографам это показалось скучным. Они задали мне несколько вопросов. Их зацепил мой рассказ о занятиях жестовыми танцами с глухими. Меня попросили поставить подобный номер. Я согласилась, хотя очень рисковала. Боялась, что вложу столько сил, столько сделаю, а меня не поймут. Ведь хореографию на жесты поставить нелегко: нужно пальцы определенным образом сложить и при этом двигаться. В минутный номер было вложено много труда. Но в итоге мне удалось прожить это на сцене и передать все чувства зрителям и жюри.

– С какими трудностями пришлось столкнуться на первом шоу?

– Было трудно в плане динамики. Организаторам нужно отдать должное: все было расписано по минутам. Ты выходишь со сцены, тебя ведут на интервью. Если не сможешь говорить, то нужно заранее об этом объявить. Так что организаторы божественны. Особенно потому, что они работают с позитивом. Даже человек, который нос припудривает перед выступлением, успевает еще и подбодрить танцора.

– Как Самару воспринимают в столице?

– Воспринимали спокойно. Но меня приятно удивило, что на кастинге на третий сезон все танцоры и организаторы, встречая меня говорили: «Ох, Самара-городок приехала». То есть меня и мой город стали воспринимать единым целым. Но на самом деле танцоры – дружный народ, и для нас нет никаких городов.

– Как продолжалась жизнь после шоу?

– Первые три недели дома я не вставала с постели. Ведь мне не сделали никаких замечаний. Это был этап «Хореография». Мы танцевали в группах. Девочке передо мной сказали «нет». А мне отказали будто заодно. Даже к микрофону подойти не дали. Это выбило землю у меня из под ног. Я не смогла себя защитить. В итоге, впала в уныние. Дома не выходила из комнаты практически. Мне ничего не хотелось. Подняла мама. Убеждениями, уговорами и поддержкой. Первое, что сделала ее дочь, когда, наконец, вышла из дома – обрезала свои длинные волосы почти «под мальчишку». Потом пожалела, конечно же. Не могла уложить волосы на тренировках, они мне лезли в глаза, мешались. Так что пришлось наращивать.

– И сколько времени тебе потребовалось, чтобы выйти из состояния апатии?

– Чтобы вернуться обратно в рабочую колею, мне потребовалось около полугода. Так что стойкости мне еще учиться и учиться.

– Как думаешь, ты изменилась благодаря этим переживаниям?

– Нет. Сейчас понимаю, что ни капли не стала сильнее. Однако надеюсь, что значительно выросла в танцах.

– С какой целью отправилась на кастинг в третий сезон?

– Девочка из Самары. Без связей и без богатых родителей. Не участвовала в клипах знаменитостей, не ставила никому хореографию. Я просто хорошо танцую. Выделяюсь, может быть, только яркой внешностью и своим добрым посылом, что необычно в наше время. Но я ставлю себе высокую планку – взять максимум и добиться максимальных результатов. Друзья, правда, смеются, говорят, я наивная. Но я и не отрицаю. В первую очередь потому, что верю людям и верю в людей.

– Даже если тебя обманывают?

– Это многократно становилось моей проблемой. Даже если у меня займут крупную сумму денег, пообещав вернуть завтра, я поверю. Поверю, дам. И до последнего буду надеяться, что вернут. Такой характер. Но есть и обратная сторона. Я всегда «вкладываюсь» в людей. Посвящаю им свои силы и время. В ответ требую такого же отношения к себе. Если взаимности нет – ухожу. Ничего не доказываю, не скандалю. Просто ухожу. Видимо, сбегать – моя фишка.

– В шоу будут участвовать бывшие жители Самары, чета Апполоновых. Они сильные соперники?

– Когда их взяли, у меня были смешанные чувства. С одной стороны, это здорово, земляки будут рядом. А с другой, Надю взяли, хотя она и не планировала участвовать в кастинге. Мне кажется это не совсем справедливо. Да, она уже участвовала в шоу. Ее видели в деле. Но я сразу вспоминаю, сколько сил потратила на номер, и становится немного обидно. А в целом, не успеваю следить за их творчеством. Поэтому не могу их оценить с профессиональной стороны.

– Кто в России задает танцевальную моду? И на кого ориентируешься ты?

– Наверное, шоу «Танцы» сейчас и есть законодатель мод. А я... На кастинге очень сдружилась с Марией Хомутовой. Так вот. Она задавала тот же вопрос. И думаю, тогда я нашла ответ. Мне хочется, чтобы люди, даже не видя моего лица, по черному силуэту узнавали меня в танце. Вот мой ориентир.

– Долго ты работаешь над своими номерами?

– Мне легко ставить танцы, когда работаю с учениками. Но работать с собой мне очень тяжело. Я много раз обдумываю движения. Пробую, снимаю на видео. Через какое-то время стараюсь посмотреть на себя. Как на чужого человека. Но иногда нужно работать в сжатые сроки. «Иностранец» был готов за 30 минут. Однако на предпросмотре кастинга, который всегда организуют, чтобы в шоу не попадала пошлятина, мне сделали много замечаний. Можно было исправить недочеты, либо оставить как есть. Но я въедливая, к тому же очень критична к себе. Так что, вся ночь ушла на переделывание номера.

– Что тебя больше всего пугает?

– Я на самом деле боюсь всего. Но если говорить о шоу, боюсь, что жюри будет шутить. Не умею отвечать на сатирические выпады в мою сторону. В таких случаях я замыкаюсь. Стою, глазами хлопаю.

– Какова у тебя цель в этом сезоне шоу?

– Мой папа всегда говорил мне, что оценка качества танца субъективна. Нет жестких критериев. В футболе забил гол – молодец. Прибежал первым в легкоатлетическом забеге. Кто это оспорит? А в танцах? Ну вот скажет Мигель, что ему не понравилось, и как с этим бороться? Поэтому сейчас я иначе отношусь к оценкам. Я ищу причину недопонимания. И найду... В итоге я сделаю так, чтоб зрители меня не просто понимали, а слышали и чувствовали, когда я разговариваю с ними на языке танца.