«История, которую все хотят узнать, полностью выдумана»: музыкант из «Комбинации» — о группе и нашумевшем сериале

Первая клавишница «Комбинации» Светлана Костыко, та самая Зося, старается не давать интервью, хотя она была одной из первых, кто попал в коллектив, еще до того, как в группу была приглашена Алена Апина. Поп-бэнд для нее — завершенная часть жизни, сейчас она вполне счастлива в новом для себя статусе библиотекаря саратовского художественного училища. А до этого — журналиста и бизнесвумен. Впрочем, нашим коллегам из 164.RU удалось встретиться со звездой «Комбинации», узнать ее мнение о сериале и группе.

— Вы, конечно, смотрели сериал? Как вам?

— Да, естественно. Сначала я не хотела смотреть, боялась. А потом посмотрела две серии и поняла, что его нужно смотреть только с вином. Остальные серии я смотрела с бокалом белого вина.

— Почему?

— Другие ожидания были. Во-первых, Шишинин весь фильм показан каким-то невротиком с больными горящими глазами и ищет мурашки у себя на руке. Может, это такая фишка, но странно. Шишинин таким не был, он не был романтиком или воодушевленным какой-то идеей. Он был изначально с первых дней ориентирован на деньги. А то, что там показали, какие-то такие романтические сопли — нет.

— Видимо, для фильма было нужно показать такую историю. Вообще, описанная в сериале история насколько похожа на правду?

— На 10 процентов.

— Так мало?

— Я сначала думала, что процентов на 60 будет похоже, потому что, когда пишут, что основано на реальных событиях и это байопик, рассчитываешь на большую достоверность. Тем более кто-то же консультировал съемочную группу: Виталий Окороков, наверное, солистки консультировали… Я скажу, какие здесь проценты: был такой Шишинин, был такой Окороков, были Таня, Лена, я, девочки и группа. Была поездка в Волгоград, где мы встретились с Сергеем Минаевым, а потом стали вместе гастролировать. Было выступление с вертолета. Была такая Анжела Бродова, любовница Саши. А сама история, которую как раз и хотят все узнать, полностью выдумана.

— Прямо с самого начала? С подбора участниц?

— Да. Не было так, что нашли Таню и Лену, они стали выступать, а потом начали собирать группу. Нет. Сразу собирали группу. И я там появилась раньше Лены. То есть мы все — Юлия Козюлькова, Оля Ахунова, Таня Иванова, и я в группе появилась раньше Лены. И драки какие-то на полях, военные. Это, наверное, такой плавный переход от «Слова пацана» к женскому коллективу.

Да и сам сериал как будто снят телефоном и на коленке смонтирован. Как смонтировано и нарезано, мне тоже не нравится. Снимают, к примеру, в консерватории: Апина молодая и Апина современная. И тут же сцена: я захожу в училище. Так вы между этими кадрами снимите перебивку издалека, училище покажите хоть. Так даже интересней будет. А тут вообще никакой зацепки нет. Просто открываю я и иду: «А че это она поет? „Слышь! — Камыш!“». Я бы так ответить не могла, а стояла бы тихонько за дверью.

— А с актрисой Татьяной Струженковой, которая сыграла вас в сериале, общались?

— С ней мы встретились позже. Я не понимаю, то ли им запретили общаться, то ли еще что. Мы с ней встретились только на премьере. Симпатичная, миленькая девочка, умненькая такая.

— Она по характеру похожа на вас того времени?

— В сериале местами да.

— То есть вы были такая же, немного взбалмошная.

— Ну, «Слышь — Камыш» — это не мое. И в сериале эти сцены в белье. Наверное, нужно было для привлечения каких-то зрителей, скажу аккуратно, которые любят молодых девочек.

Вообще, в сериале всё порезано, перепутано, смято. Ведь было много действительно интересных историй, которые почему-то не включили. Например, как меня в Находке забыли.

— Как?

— Взяли и забыли в Находке. У нас был там концерт. Мы ехали на большом «Икарусе», из которого видно только макушки. На следующий день после концерта у нас был переезд во Владивосток. Была большая компания, по-моему, Женя Белоусов и его группа.

По дороге остановились у комиссионного магазина. Я смотрю, там продаются календарики бумажные с кошечками, которые мочишь с обратной стороны и на стену клеишь.

Я этот календарик пока покупала, все уехали. Выхожу, в кармане денег нет, взяла только на календарик, в шубке, потому что зима, холодно, Находка. Я думаю, наверное, прикол. Я за один угол дома, за другой — нет автобуса. Спросила, где здесь большая дорога, и пошла вот с такими испуганными глазами, город же не знаю.

Вышла на эту большую дорогу, стою. Едет какой-то седан, останавливается, оттуда парень выскакивает, орет: «Ты чего здесь стоишь? Ваши уже, наверное, уехали». Наверное, говорю, уехали, а вы кто и как меня узнали? Он говорит: «Был на концерте и снял всё на видео».

— А куда тебе?

— Во Владивосток.

— Садись, я тебя отвезу.

Я сажусь в машину, едем. Он мне говорит: «Смотри, я сейчас еду в порт, там должна ко мне прийти машина, я ее должен встретить. Если, пока я тебя вожу, ее кто-то другой встретит, я тебя потом найду и убью». Договорились. Приехали во Владивосток быстро — никого на площадке нет. Мы назад. И остановились у КП ГАИ.

И мимо проезжает наш автобус. И видно, кто-то спит, я думаю, ничего себе, они меня даже не ищут. Мы догоняем автобус. Он (водитель) вытаскивает меня из машины — а это какой-то местный, видимо, браток — и в автобус, заходит и сразу к Шишинину: «Никого не забыл?» Шишинин, как увидел меня, стал извиняться, чуть не со слезами, говорит, уже сочинял, что будет родителям говорить, где меня искать, в какой розыск объявлять.

Знакомилась ли я с этим парнем, как его зовут, не помню. И машину, наверное, свою успел забрать, я так думаю. С тех пор, как все в автобус грузятся, проверяют: «А Зося здесь?» — «Здесь!»

Потом история была, когда мы были в каком-то аэропорту, а там разборки бандитские, стреляют. Мы все попадали, Шишинин орет: «Всем лежать!»

Вечером у нас был концерт на стадионе, сцена невысокая. И мы играем на бис, и весь стадион к нам бежит. И мы понимаем, что нас сейчас порвут на сувениры. Толпа нас окружила, все уже лезут на сцену. И то ли я упала в обморок, прихожу в себя — меня несут, смотрю по сторонам, и девчонок тоже. Оказывается, эти самые братки, которые стреляли, пришли на наш концерт. И они нам помогли — сделали коридор и вынесли на руках. Это реальная история, по таким реальным событиям можно было намного интереснее фильм снять.

— Вообще, много всяких братков встречалось?

— Плохих я не помню. В сериале сцена с каким-то непонятным изнасилованием Тани Ивановой выдуманная, а мои прыжки в белье и шинели… Я же говорю: этот сериал надо переименовать в «Фантастические твари и где они обитали». Я бы его так и назвала.

— А как в действительности вас позвали в группу?

— Это было в музыкальном училище. Показали, что я спускаюсь, закуриваю, на стене объявление висит, и я его срываю. Никаких объявлений не было. В вестибюле музыкального училища курить было нельзя. Там мы встретились с Сашей Шишининым. Он к кому-то забегал. На тот период он работал в филармонии, и да, они были знакомы с Бари Алибасовым. Мы с Сашей столкнулись, он говорит: «Давайте познакомимся». Я: «Ну, давайте познакомимся». Мы пообщались, и он говорит: «Свет, а у тебя, может, есть симпатичные подружки? Я группу решил набрать». И рассказал свои идеи.

Мы поехали к одной подружке, к другой. Он говорит: «Ну не знаю…» Потом, у меня как раз было свободное время, он предложил поехать и познакомиться с композитором. И вот тут-то как раз еще одна интересная история начинается. Мы приехали, Виталия дома не оказалось, его мама сказала, что он должен скоро подойти. Это было начало лета или май, тепло. Мы сидим на лавочке, болтаем. И тут заходит во двор Виталий. А оказалось, что я с ним еще до этого, весной, познакомилась на дискотеке в ДК «Рубин». Мне тогда показалось, что довольно странного вида молодой человек: волосы такие неопрятные, рубашка наизнанку застегнутая. Он произвел странное впечатление.

И тут мы сидим с Шишининым, и заходит во двор этот чел. Саша говорит: «А вот и наш Виталий!» Я посмотрела, вскочила — и бежать от них. Маньяки, думаю. Потому что с этим странным я уже знакома, кто знает, может, и второй такой же, а группой только прикрывается. Они за мной, я по Большой Горной в сторону Сенного [рынка] топила. Они за мной бегут и кричат: «Свет! Свет! Стой, стой! Всё нормально!»

Они догнали меня: «Всё нормально, пошли, мы правда группу собираем». Мы к Виталику, что-то поиграли, попели. Он говорит: «А что, Саш, ты ее в группу не хочешь взять? Она нам подходит по всем параметрам». Он говорит: «Я что-то не подумал. Давай попробуем». Потом также у Виталика мы встретились с Таней Ивановой, пробовали с ней петь дуэтом, неплохо получилось. Не знаю, как они в фильме искали терцию, для музыканта она легко находится. А у Тани Ивановой, к слову, абсолютный слух. И мы пели-пели, а потом где-то Виталий встретил Лену Апину. Она пришла, они попробовали спеть с Таней тоже, и выяснилось, что у них сочетание голосов звучит лучше. Я как музыкант это понимаю, поэтому никаких обид не было. Какие обиды? Мы же вместе делаем один, как сейчас говорят, продукт.

Так появилась Лена. А потом у нас был общий сбор в Доме работников просвещения, и там я познакомилась уже с другими девочками.

— Сомнений, участвовать в этом проекте или нет, не было?

— Интересно же, почему нет. Никто не говорил, что мы — раз, и будем известны. Просто группа, почему нет? Ну, давайте попробуем. У меня даже ноты Виталика лежат дома.

— Музыкальное училище вы к тому времени еще не закончили?

— Я перешла на четвертый курс. Закончила весной третий курс, дирижерско-хоровое отделение.

— Такая музыка: эстрадная, попсовая — вам была близка в тот момент?

— Я выросла на Бони М. Так что да, музыка такая была близка. Хотя западная попса немного другая.

— То есть никто не раздумывал, как показано в сериале, когда за Апиной бегают и уговаривают?

— Не было вообще ничего такого.

— Много тратили времени на закулисную подготовку, аранжировки?

— Нет, это всё Виталий делал, мы же не играли живьем. Вопрос живого исполнения всегда стоял, по крайней мере, с моей стороны. Я репетировала, за пианино сидела, говорила: «Виталь, как это всё будет выглядеть? Как мы будем записываться? Куда приехать?» Он же говорил, что ничего не надо делать.

Я сейчас понимаю, что тогда играли только рок-музыканты. А если делаешь проект, с которым ты хочешь проехать по всей стране, когда особо хорошей аппаратуры не было, а нужно всё делать быстро, то быстрее было не учить нас и сыгрываться, а самому записать и поехать.

Но, уверена, Оля Ахунова может сыграть свои партии, возьмет бас и сыграет. У нас у всех была музыкальная школа за плечами, а у меня и у Лены — еще музыкальное училище. И ноты знали все, и могли играть. Но у нас не было на это времени. Всё бегом-бегом. Это сейчас и Лена работает вживую, и Таня.

— Получается, длительных репетиций не было?

— К сожалению, не было, честно признаюсь. Было так, что на концертах между песнями я включала синтезатор и что-нибудь из той песни, которая будет, наигрывала. Не разрешали играть самим: «А зачем, Света, зачем?»

— Вы поехали с Минаевым в Волгоград, и потом сразу по стране?

— Мы съездили, там понравились, а потом, наверное, вернулись в Саратов. А вот после этого уже поехали надолго. Сразу мы не были готовы к длительной поездке.

— Какие были ощущения? Когда сразу большие сцены, куча народа.

— Мы же везде самые первые выступали, разогревали перед всеми: Маркин, Минаев — звезды со своими девчонками длинноногими в лосинах. И мы такие: «Ах, Минаев!» Это было что-то! Выходишь на сцену и вроде улыбаешься, а смотришь: у всех девчонок испуганные лица. Но ощущения, конечно, непередаваемые!

— А столичные селебрити того времени как к вам относились?

— Хорошо.

— Не было такого, что «вот, какие-то непонятные девочки из Саратова»?

— Нет. Вся тусовка: Минаев, Маркин — все хорошие ребята. Они все подписывали нам плакаты на память: «Светочке», «Олечке». Я приезжала домой, у меня стены были ими обклеены, пока папа сказал, что больше не может так жить, когда отовсюду на тебя мужики смотрят какие-то.

— А вы им подписывали?

— Им — нет. На тот период они были для нас небожители. Вечерами в гостинице они собирались. А мы стоим под дверью: «Можно к вам? — Ой, заходите!» Сидим, они говорят о музыке. Сядешь куда-нибудь на пол, слушаешь.

— Как пришла большая слава?

— Она пришла неожиданно. Мы были в студии, писали Russian Girls. Ну, как мы все. Мы все там были, тусовались, какие-то слова в голове перебирали: так текст, по-другому. После ночи в студии уезжали уставшие, но было ощущение, что что-то очень большое сделали.

А утром проснулись, и уже нам Шишинин звонит и говорит: взяли на радио, еще куда-то. И всё началось прямо в два-три дня.

— Как чувствовали себя потом, когда пришли, наверное, и большие деньги?

— Денег не было. Каких денег?

— Должны были прийти.

— Но по горящим глазам Саши мы видели, что он-то получил деньги. Он периодически приглашал нас в рестораны поужинать вместе. Понятно, что нормально заработал. А нам отсчитал, как договаривались когда-то. Уже после записи American boy девочки-солистки стали получать больше. И у нас начали портиться отношения. Мы хорошо общались, но какие-то недомолвки проскальзывали. Я с Сашей даже несколько раз дралась из-за какой-то несправедливости. Понятно, он меня не бил, отталкивал.

— Уже не секрет, сколько платили?

— Я не помню. Когда мы ездили на пазике по Саратовской области, никакой грузовой машины с розовыми буквами не было, в 1988 году откуда-то розовая краска? Была у всех одна зарплата. В Москве, конечно, другая. Я платила в Москве за квартиру, помню, 500 рублей. И для меня это не критично было. Наверное, еще 500 у меня оставалось. Это был год 1991-й, наверное, плохо помню уже.

— Почему вы в итоге расстались с группой? В интернете пишут, что поняли, что проект коммерческий и не имеет дальнейших перспектив. Но изначально же было понятно, что он коммерческий.

— Кто-то сделал неправильные выводы. Вовсе не потому, что проект коммерческий, а я вся такая творческая. Просто в августе или сентябре 1991 года уходит Лена, в октябре происходит убийство Игоря Талькова, мы едем в круиз по Средиземному морю с концертом, я работаю вместо Апиной. И вот мы возвращаемся из круиза, осень, грязь, у всех какое-то упадническое настроение, концертов нет, Шишинин тоже весь грустный, мы друг с другом почти не общаемся. Когда мы были все вместе, не задумывались о том, что будет дальше, интуитивно казалось, что будет всё хорошо, оно так и шло. А тут произошел сбой, из общего механизма выпала деталь, и было ощущение грусти, скуки, непонятного будущего. Даже на фотографиях того времени мы задумчивые какие-то, в своих мыслях.

Да, потом были концерты, но не так много и не так всё весело. И песен новых мы не исполняли, и было ощущение, что уже ничего не хотим. И вот на этой волне как-то мы все в январе чуть не переругались, и Иванова отказалась со мной работать и привела Свету Кашину. И на волне этой грусти я решила уйти.

— После была же история с группой «Кар-Мэн», вы с ними работали.

— У них было два состава. Один основной, а второй был дополнительный, с похожим солистом, с похожей командой. Они ездили и с фонограммой работали. Вот я с ними немного поездила: заказывала билеты, селила в гостиницы. Что-то, чем временно себя занять. Где-то там тусовалась Лиза Мялик, окороковская в один период девушка, я у нее в группе поучаствовала на подпевках. Но это было не то. И я уже вернулась в Саратов, когда в январе или феврале 1993-го мне позвонил Шишинин и попросил вернуться. Говорил, что у группы всё как-то не очень и он чувствует, что с моим возвращением всё наладится. Обещал обсудить новые гонорары. И вот, в марте я приезжаю в Москву, мы договорились встретиться, и ночью перед нашей запланированной встречей его убивают.

— Как это восприняли?

— Слов нет. Шок. Шок.

— Было ощущение, что это конец какого-то этапа в жизни?

— Да, было ощущение, что всё. Будто я почему-то должна была в Москве с ним попрощаться.

— И потом уже сразу вернулись домой в Саратов?

— Да, практически сразу.

— Тяжело было возвращаться?

— Невероятно тяжело. И еще с этим грузом гибели человека, достаточно близкого, с которым провели столько времени вместе. Это была семья. А тут я вернулась. Понятно, истерики. Когда ты выходишь на сцену, хоть и под фонограмму, всё равно выкладываешься, происходит обмен энергией. А дома какой обмен? Тяжело было жить, я ругаться стала с родителями.

Пошла в училище брошенное. Пришла к директору Александру Андреевичу Ялынычеву, иду по коридору, мне неудобно, ведь поступила в 1985 году, а, получается, закончу в 1995-м. А он мне навстречу: «Ааа! Я знал, что ты вернешься, идем ко мне в кабинет!» Закончила училище, и надо же куда-то идти, а понимаешь, что никому здесь в Саратове ты не нужен, кроме своих близких и родных.

Встала на учет в службу занятости, и мне предложили работу в Центре детского творчества Кировского района педагогом-организатором. Я писала сценарии, проводила мероприятия с детьми, новогодние елки делали. Да, мне понравилось. Поработала там четыре года, ушла.

Потом попала на местное ТВ журналистом.

— На ТВ было интересно?

— Да, интересно. Не менее интересно, чем в «Комбинации». Только там мы весь «свет» посмотрели, а здесь людям сам рассказываешь о событиях. Рассказываешь, показываешь, съемки. Это очень интересно. Мы только начинали делать местные новости на РЕН-ТВ, у нас горели глаза. И тоже как будто семья организовалась.

— В Саратове с кем-то из прошлой жизни продолжали общаться? Окороков же часто в Саратов приезжает и сейчас.

— Мы периодически общаемся. Когда я уже работала в Пушкинской библиотеке и всем в ковид сказали сидеть дома, из квартир не выходить, я придумала несколько проектов со старыми знакомыми. Вот один из них был очень яркий — они читали любимые стихи. Записывали мне видео, присылали. Я связалась с Таней Ивановой, она шикарно прочитала «Мы с Тамарой ходим парой». Саша Айвазов читал «Айболита». С Виталей Окороковым мы давно общаемся, поздравляем друг друга.

— Как вы в библиотеке оказались?

— У меня всю жизнь интересные работы. Я была ведущей в новостях на ТВЦ. Потом работала литературным редактором в журналах. Потом бизнесом занималась: магазинчик одежды у меня был. А потом, когда пришли сетевые магазины и прибыль можно было потратить только на заколки, я решила, что надо всё закрыть. Год искала работу, не знала, чем заняться. И случайно встречаю на проспекте свою старую-старую знакомую, с которой мы вместе работали в том самом центре детского творчества. Говорит, нужен человек, который умеет писать сценарии и с детьми хорошо ладит. И буквально сразу всё решилось.

— Интересно?

— Интересно. Все почему-то считают, что библиотекари — это такие вот старые тетки, неухоженные, в очках, колготки штопают и стряхивают пыль с книжек. Но это давно не так. Библиотекари сейчас должны уметь писать сценарии, должны уметь разрабатывать программы, которые будут привлекать детей в библиотеку. Потому что библиотека сегодня — это центр встреч. Там постоянно какие-то мероприятия и события происходят. И это место, где можно отдохнуть с книгой. Бывают и концерты классической музыки.

— Так, и вот книги, классическая музыка, и как в этом всём оказывается пост-панк-группа SwanMortuus? Вы же были их директором.

— Это совсем другая история. По моей жизни можно книгу писать. Есть у меня подруга, Оля, еще с музыкального училища дружим. У нее сын Рустам в этой группе. Она дала мне их послушать, я говорю: «Ух ты, классно ребята играют». Она познакомила меня с ними. Прикольно. И интуитивно чувствую, есть в этом перспектива. Предложила им помочь. Ребята согласились. Мы ездили с ними, в Волгограде выступили, еще где-то. Но потом они взяли тайм-аут. А так не делается, если хочешь добиться известности, соответственно, денег, то нужно идти всё время вперед, не останавливаться. Нельзя брать время на передышку. И вот время идет, песен новых нет. Я им на фестиваль предлагала поехать, могла бы их в Москву вывезти. Но у них то одно, то другое. Они говорят: «Мы делаем бар, будем там выступать». Я говорю, вы и без меня можете там выступать. Расстались мы не очень хорошо.

— Для вас это была попытка возвращения в музыку?

— Это, знаете, как возвращение, как продвижение саратовской группы, у которой перспективы были большие. Почти все песни хиты. Нужно лишь попасть в волну.

— Сейчас есть желание собраться «Комбинацией» и снова вместе поиграть?

— Мы встречались еще в восемнадцатом году на тридцатилетие, мы ездили к Андрею Малахову на программу и вот там, я помню, обсуждали, что хотим собраться и поехать в тур. Ждали-ждали потом, но так и не сложилось. Последний раз у Апиной собирались, тоже обсуждали, но вряд ли: у всех своя жизнь.