«АРТ-Пропаганда»: незаполненная ниша

Культурный центр «Арт-Пропаганда» уже отпраздновал свой первый день рождения. Появление этого места существенно преобразило культурный ландшафт нашего города. Стало еще больше современного искусства, театра, музыки и даже публичных лекций. Арт-директор центра, скромный молодой человек из Тольятти, Михаил Савченко рассказал о своей культуртрегерской деятельности и об истории возникновения «Арт-Пропаганды».

Культурный центр «Арт-Пропаганда» уже отпраздновал свой первый день рождения. Появление этого места существенно преобразило культурный ландшафт нашего города. Стало еще больше современного искусства, театра, музыки и даже публичных лекций. Арт-директор центра, скромный молодой человек из Тольятти, Михаил Савченко рассказал о своей культуртрегерской деятельности и об истории возникновения «Арт-Пропаганды».

- Культурный центр «Арт-пропаганда» успешно работает уже год. Когда ты начинал заниматься культурными проектами, ты знал, что придешь к такому результату? Ты вообще как начинал?

- Я жил в Тольятти. Мама (Елена Савченко) работала директором музея, и она там делала музейные пикники. По сути это были первые фестивали современного искусства в Тольятти. Я на это всё смотрел, стал участвовать, потом сделал серию фотовыставок, получил грант, приводил людей на мастер-классы из Москвы, Питера. Тогда это тоже было достаточно успешным. Но я не думал о культурных центрах. А потом получилось, что я поехал на летнюю школу, по Оксфордской программе. Всё это проходило на поляне, там были различные эксперты из Великобритании, из Европы, которые рассказывали про творческие кластеры, про заброшенные заводы, всё это было очень интересно...

- Об искусстве на руинах завода?

- Да-да, какие-то заброшенные территории, которые переделываются в культурные и коммерческие объекты. Меня это тогда потрясло. Я вернулся оттуда, у меня глаза горели. Вернулся в Тольятти, нашёл там заброшенный кинотеатр. Мы начали там что-то придумывать. Московские различные люди помогали нам с бизнес-планом. Тогда я это всё видел как творческий бизнес, креативную индустрию. Большая какая-то часть, которая состоит из бизнеса, благодаря чему появляется какой-то кусочек, который работает чисто на творчестве.

- Ты был культурным героем, или ты себя считал человеком, который может делать бизнес на каких-то культурных вещах?

- Я был в большей степени управленцем. Культурные места на месте заброшенных производств — это некие новые формы недвижимости. В то время, так как я занимался выставками, мастер-классами, то это обязательно должно было быть в культурном ключе. Потом перебрался в Самару.

- Ты перебрался для того, чтобы здесь работать?

- Я переехал сюда из-за девушки. Мы познакомились на съёмках фильма, приезжали голландские режиссёры. Они снимали в Тольятти, потом в Самару и я приехал, чтобы ассистировать, а Катя там играла. Я тогда с ней познакомился, а потом через месяц перебрался в Самару.

- В большей степени из-за этого?

- Только из-за этого. Да. Потому что я тогда думал, что может перебраться в Москву или ещё куда-то.

- А у тебя какое образование?

- Я закончил Тольяттинский университет по специальности реклама. Там вообще получилось очень интересно. Я ездил на много всяких собеседований в разные конторы. И как-то ехал тоже с одного из собеседований, и голосовала женщина, и я решил подбросить её. Денег не было, думал, как раз заправлюсь. И в общем, что-то мы разговорились, и это оказалась Натали Коньо Товен, директор Альянс Франсез. Она позже познакомила меня с Еленой Хегай и я устроился работать арт-директором в ресторане «Бумажная Луна».

- И сколько ты там проработал?

- Год. Тогда как раз два года отмечали. До этого там сменилось несколько несколько арт-директоров.

- А ты там проработал намного больше?

- Получается, да. Дольше остальных.

- Сколько тебе тогда было лет?

- Ну, сколько? сейчас 25, тогда 22.

- На твой взгляд, ты сделал там что-нибудь существенное?

- Думаю, да. Там появилось много интересных вещей, которых до этого не было. Я обязательно делал выставки, хотя бы раз в два месяца. У нас там были разные проекты. Мы делали очень многое, связанное с театром. Благодаря Кате, спасибо ей. Привлекли очень много вот таких культурных тем. Но в любом случае, это - ресторан и это накладывает определённые рамки, но, тем не менее, мне кажется, что «Бумажная луна» в то время давала самые широкие возможности для культурных инициатив. Публика нам доверяла.

- Ну, ты к искусству имеешь опосредованное отношение. Откуда ты узнавал об актуальных тенденциях в театре, музыке, фотографии?

- Наверное, просто круг общения. Мама в Тольятти всегда общалась с художниками, актерами. Меня это интересовало.

- Это твоя среда?

- Вот на тот момент мне казалось, что в Тольятти у нас была движуха. Там, например, было такое андерграундное место на Голосова, 20, где проходили выставки и спектакли. Был фестиваль «Майские чтения», на который приезжал театр «Док». Галерея при пивзаводе, они тоже возили много разных интересных чуваков. Когда я переехал в Самару, мне в первое время вообще казалось, что здесь как-то гнило. Есть культура, есть художественный музей, но какой-то движухи не было. Ночные клубы — это не совсем то, что мне интересно. Всегда тяжело найти сразу интересные места. Вот я сейчас езжу в Ульяновск, пытаюсь прощупать, что там и как, но не совсем получается. Потом как-то у меня был определенный круг тех, кого я знал. Опять же благодаря той оксфордской школе, я организовывал семинары в Тольятти, познакомился с Колей Палащенко с «Винзавода», он меня познакомил с Логутовым, потом с москвичами, театром «Док», с продюсерами.

- А как появилась идея сделать «Арт-Пропаганду»?

- Я познакомился с Еленой Шерниной, руководителем «Центра развития местного самоуправления», и ушел туда работать. Потом написали проект «Арт-Пропаганды». «Газпром ТрансГаз Самара» поддержал этот проект. Администрация города выделила помещение в центре города. Мы полгода делали ремонт. Здание было в запустении. С 2005 года здесь ничего не было. В советское время тут был Дом учителя. Несколько «Камазов» с мусором вывезли отсюда. Даже ночевали здесь. Первые два месяца здесь работала только выставка, и уже потом у нас было второе открытие, когда мы уже запустили и кино, и театр, и лекции.

- А вот на что ты ориентировался в проекте «Арт-пропаганда»? Какой у тебя был его образ? Откуда такая модель, такой формат?

- Это может и получилось так, как я изначально себе представлял. Делаешь ты интуитивно, а потом как-то анализируешь и думаешь, блин, круто как получилось.

- Элемент спонтанности тоже был?

- Да, конечно. Изначально я планировал, что здесь будут и мастерские художников, какие-то репетиционные студии. Но такого не получилось, потому что помещение всё-таки маленькое, оно не наше и мы не можем его переделать. И поэтому появилась идея делить расписание по дням недели. День кино, день театра, день лекций и т.д. Тесное пространство помогало тем, что люди начинали взаимодействовать между собой. Отменилось то, что было вначале, появилась уже некая другая модель. Дом культуры нового образца.

- Почти коммунистического?

- Да, да. Был бесплатный вход.

- В «Арт-пропаганде» есть набор своих проектов, плюс инициативы, которые поступает извне?

- Наша программа — это выставки, театр, кино, музыка, мастер-классы. Мы стараемся приглашать людей, которые что-то могут рассказать, показать.

- Вы кого-то еще привозите из других городов?

- Конечно. Первым был Саша Орлов – московский фотограф. Он свои работы привёз. Он сделал очень хорошее слайд-шоу и рассказывал о современной ситуации, современной фотографии в Москве. Он перечислил всех ключевых авторов, все ключевые места, где, что, кто делает. Потом Чежин приезжал. Просто, мне кажется, идеальный такой художник и руководитель мастер-классов. Идеальный персонаж, мы ходили, снимали с людьми, смотрели, что получалось. Он показывал разные направления. Там такой багаж своих работ, что просто их можно спокойно неделю изучать.

- Ну не только же фотографы, кто ещё?

- Тот же Логутов, он местный. Ну потом современная драма. Был Ливанов, Клавдиев. Французский театр, международный кинопоезд, японский художник.

- А как вы с Brazaville связались? Как вы привезли сюда достаточно интересного западного музыканта?

- Ну это с помощью ребят из LifeTak. Это был их проект, они долго искали площадку и мы вот предложили. И понравилась идея, и всё достаточно интересно было.

- «Арт-пропаганда» известна за пределами Самары?

-Ну, не знаю, японский художник у себя на сайте там фотографии выложил. Был куратор из Лондона. Она тоже где-то писала. Мы планируем открывать что-то вроде филиалов «Арт-Пропаганды» в других областях. Вот в Ульяновск поедем скоро.

- А вы что-нибудь отсеиваете из проектов, которые вам предлагают?

- Да, конечно. Очень часто приходит народ и тупо спрашивает: «Сколько у вас стоит аренда галереи? Я хочу выставить картины на продажу». Аренда галереи не стоит нисколько. Мы не берём за аренду галереи, но если просто кто-то хочет выставить на продажу, то это сразу нет.

-С коммерческими проектами не связываетесь?

- Бывает. Хорошо, когда к нам приходят с какими-то уникальными проектами, нового формата. Вот недавно играл пианист с проектом «Ева 2». В рок-баре «Подвал» трудно было бы его представить.

- Часто вы отказываете по каким-то эстетическим соображениям? Ну, вроде пришли какие-то придурки, что-то сомнительное предлагают.

- Да. Есть люди, которые занимаются какими-то своими направлениями, и если этот человек считает, что этот фильм показывать не надо, то я ему верю. У нас есть такой полуофициальный экспертный комитет, несколько людей, с которыми мы обычно советуемся. И это помогает разрешить какие-то собственные сомнения.

- А вот ты себя лично видишь в другой области?

- Не хотелось бы терять атмосферу, к которой я привык здесь. Если уйти работать по специальности, в рекламное агентство, то обязательно хотелось бы, чтобы это было бы какое-нибудь публичное пространство, чтобы туда приходили люди. Как раз реклама - это то, где к тебе приходят те самые люди, которых можно задействовать. Тебе не нужно их искать, они сами приходят.

- А тебе что-нибудь мешает работать? Есть какие-нибудь факторы, которые блокируют какие-то твои инициативы?

- Грех жаловаться. У нас стабильное финансирование, мощный учредитель «Газпром Самара ТрансГаз», поддержка городской администрации, помещение. Я не очень люблю всякие бюрократические штуки, бывают проблемы с отчётами. Раз что-то сделал, а потом ищешь, где у тебя там чеки какие-то, закапываешься. А система требует хорошего такого отчёта.

- Современное искусство вещь довольно сомнительная. И ты им занимаешься, потому что трудно представить культурный центр без современного искусства. Не возникает у тебя ощущение, что это можно не показывать?

- Иногда возникает ощущение, что современное искусство - это обман планетарного масштаба. А потом, допустим, когда приезжаешь в Москву в «Гараж» или куда-то, то видишь реально крутые вещи, которые реально цепляют. И ты понимаешь, что современное искусство бывает разного качества.

- А ты сам, как зритель, какому виду искусства отдаёшь предпочтение? Тебе что ближе?

- Мне нравится то, что связано с изобразительным искусством, мне нравится фотография. Я сам ей занимался. Но такая фотография, которая на грани уже не фотографии. Чежин подобным занимается. Нравится в последнее время реалистическая живопись. Нравится современный театр, современная драматургия. Ездил на спектакль премии «Золотая маска» в Питере, «Господа Головлёвы» Кирилла Серебренникова, вроде классическая вещь, а так поставлено, просто вообще нереально.

- Ты купил бы себе какое-нибудь произведение искусства, которое висело здесь?

- В принципе, наверное, да. Саша Погоржельский, московский художник, привёз картину для выставки у нас, она не поместилась в зале, висит теперь у меня дома.

- А вот как ты думаешь, почему люди сюда ходят такими толпами? Ты же менеджер. Ты как-то изучаешь это?

- Может быть, просто удачно так совпало много факторов. Начиная от расположения, работы, бесплатного входа, может быть, набора мероприятий. Мы всегда пытаемся поддерживать контакт. На плакатах всегда указываем свой сотовый фон.

- А вот тебя не смущает, что сюда приходит в основном молодежь? Нет у тебя желания сделать что-то такое вне этих возрастных рамок?

- Ну, это проект больше для молодых. Может быть, это с точки зрения производителя, он направлен на молодых. Тот возраст, когда они начинают там что-то делать. Здесь очень много и взрослой публики. Есть несколько человек пенсионного возраста. Они приходят регулярно, смотрят, очень интересно их мнение и, может быть, они раньше чем-то подобным занимались.

- Зачем, например, взрослым женщинам ходить на лекции Валерия Бондаренко?

- Есть некий вакуум между тем, что написано в энциклопедии и тем, что говорят на лав-радио. И вот здесь нет такого, среднего.

- И вот вы заполняете эту нишу?

- Да. Нишу между театром драмы и, условно говоря, ночным клубом «Театро».

- Ты часто сталкиваешься с мнением, что в Самаре ничего никому не нужно, здесь ничего нет, дыра, отсюда надо уезжать?

- Я такой человек, я очень мало чего оспариваю. Я остаюсь при своём мнении и всё. Но не знаю, я так не считаю, что дыра и ничего не нужно. Просто нужно давать людям какую-то возможность. Люди же в «Арт-пропаганду» ходят, значит это им нужно, и они за чем-то сюда приходят. За что-то деньги платят. Они приходят, слушают лекции, потом что-то там делают. Они могут заплатить в кинотеатре 200 рублей и подарить себе удовольствие. Здесь ничего удивительного нет. А вот когда они едут в плохую погоду в «Арт-Пропаганду» на бесплатную лекцию, это уже немного другое. Здесь более тонкие мотивы действуют. Какая-то нехватка, желание увидеть то, чего больше нигде не увидишь.

- Критические отзывы в адрес «Арт-Пропаганды» слышал?

- На сайте «Афиши» там есть ссылка на «Арт-пропаганду» и там написано два мнения. Одно из них: «Да вот, в принципе всё нормально», другое: «Если бы такие ресурсы, да в хорошие руки. То тогда…»

- Зависть?

- Не знаю, зависть или нет. В сети vkontakte.ru кто-то создал группу про «Арт-Пропаганду» и несколько других самарских галерей. Обвиняют нас в том, что мы, якобы, буржуи.

- Тебя это задевает?

- Нет, честно говоря. Если мне, допустим, человек, к мнению которого я прислушиваюсь, скажет: «Фигня какая-то», тогда я не то чтобы обижусь, я начну думать, что-то делать.