В художественном музее откроется выставка Геннадия Устюгова

Самарский художественный музей рад представить уникальную выставку легенды петербургского андеграунда, художника круга галереи «Борей-арт» Геннадия Устюгова. Открытие состоится 30 сентября в 18:00 на Венцека, 55, говорится в пресс-релизе музея.

Живописец, фотограф, график – Геннадий Устюгов сформировал свой узнаваемый стиль в середине 70 годов прошлого века. В экспозицию вошло более 60 живописных работ, сопровожденных стихами художника.

«Как по внутреннему наполнению, так и по языку выражения, стилистическим особенностям, живопись Устюгова воскрешает ситуацию в искусстве рубежа веков – переход от модерна и символизма к авангарду, экспрессионизму и сюрреализму с интересом к наиву, примитиву и арт-брюту. Певучие, изгибчивые линии, растущие как живые существа, наклоняют фигуры людей, раздвигают пространство горизонта, дают очертания деревьям, домам, лодкам. Проведенные чистым синим, красным, черным по белому холсту линии длятся, подобно протяжной мелодической ноте, пронизывающей пространство пустоты. Они живо напоминают извивающиеся, струящиеся линии Эдварда Мунка. Впрочем, их природа ближе к светлому и гармонически уравновешенному строю живописи Анри Матисса, чем к томности, страстности, нервической возбужденности мунковских мазков. Здесь есть отчасти и прямые отсылки, особенно это ощущается в работах с изображением женской фигуры. «Девушка в бане» – сама античная богиня или муза, а есть прекрасные «Весна», «Осень», «Зима», русалки, девушки с цветком и даже с чертом или фавном на пару, отдаленно смахивающим на козлоногого полубога в античных фантазиях Пикассо.

Мы оказываемся слишком приближены к миру сокровенного, неким матричным психическим проявлениям Я человека, определяющими все остальные, производные. Кажется, что перед нами развернутая картина экзистенциального понимания природы человека – одинокого, «вброшенного» в этот мир, переживающего тоску, отчаяние, страх и, вместе с тем, просветление, радость. Это мир детства, и как постоянно присутствующая ожившая память, и как повседневные приметы жизни, составляющие быт, неторопливую ее канву», – говорит Глеб Ершов.