В Самаре открылась выставка авангардного искусства

В музее им. Алабина открылась выставка «Течения. Самарский авангард 1960-2012». Это первая попытка в рамках одной экспозиции показать историю самарского авангардного искусства последних 50 лет.

Выставочные технологии

Пространство первого этажа музея им. Алабина не узнать. Словно никогда и не было здесь выставок шуб - только лабиринт из гигантских белых фигур и картин. Гипсокартонные стены направляют поток публики, треугольные «острова» разделяют его на два течения. Вот так, буквально, реализуется изобретенная кураторами выставки модель истории самарской живописи, начиная с 1960-х годов: два течения — аналитическое и экспрессионистское, три эпохи - «Истоки. Экспрессионизм. Неопримитивизм» (1960-1980-е), «Новые возможности. Беспредметность. Символизм» (1990-е) и «Современность. Объект. Новые медиа» (2000-е).

Конечно, любая модель многое отсекает. Кто-то возмутится: как можно свести девяностные к одной абстракции? Разве кроме этого, ничего не было? Куратор выставки Владимир Логутов поясняет: в какой-то момент именно абстракция была для самарцев «передним краем». Потом она им быть перестала, хотя кто-то и сейчас работает в этой манере, а кто-то и вовсе «учится у Пурыгина». Пурыгинское буйство красок, кстати, и начинает экспрессионистскую часть выставки. За ним - «суровый стиль» раннего Вадима Сушко и Вениамина Клецеля. Устроить карнавал теней и красок в заводском цеху — это, действительно, было ново для Самары 1960-1970-х.

На другом, «аналитическом» берегу — городские пейзажи Валентина Белоусова, стекающие потеками полотна Николая Шеина, аскетические, бестелесные натюрморты Ивана Карпунова.

Принцип, по которому художников развели по разным «берегам», можно на пальцах объяснить любому школьнику: пока одни («экспрессионисты») пытаются максимально передать «атмосферу», «настроение», другие («аналитики») наблюдают, как пейзаж стекает потоками краски, а автобусы на остановке выстраиваются в абстрактный орнамент.

Островки, благодаря которым выставка и разделяется на две «реки», позволяют зрителю посмотреть, как одни и те же приемы и темы трактуются художниками разных времен. И здесь рядом с потеками Николая Шеина оказываются потеки с написанной недавно картины Владимира Логутова, а с натюрмортом Евгения Березина (водка, сигареты, рыба) встречается «Стакан» современного художника Фрола Веселого.

Одна из самых ярких - огромная «фреска» стрит-арт группы ЧЖНС, написанная специально для выставки. На краям изображение распадается на неряшливые линии, типичные для уличного граффити, к центру - кристаллизуются в яркую композицию на грани абстракции. Прямо на нее повешена картина Александра Мальцева, тоже на грани абстракции. Манеры обоих произведений очень близки, контекст и тематика — прямо противоположны. Мальцев, кажется, пытается прорваться в некие «миры сущностей», ЧЖНС приземляют язык академического искусства в уличную среду, и в напоминающем о Кандинском хаосе красок проступают «лики лиц кавказкой национальности» и другие приметы современного мегаполиса.

Куда течем?

«Течения» — первая выставка современного искусства, поддержанная областным министерством культуры и готовившаяся столь большой командой. Соблазнил «идеей» проекта областные власти редактор «Новой газеты в Поволжье» Илья Сульдин. Руководил реализацией проекта Михаил Савченко. Разрабатывали концепцию экспозиции художник Владимир Логутов и замдиректора по развитию Самарского художественного музея Константин Зацепин. Кроме того, Зацепину удалось почти невозможное — отлить описания выявленных «течений» в четкие, и, самое главное, короткие тексты. Консультировала группу замдиректора Художественного музея по наука Татьяна Петрова. Пространственное решение разрабатывали архитекторы Александр и Ольга Филимоновы.

В реализацию проекта было втянуто несколько организаций (музей им. Алабина, Самарский областной художественный музей, Тольяттинский художественный музей, Международный центр развития культуры в Самарской области), множество художников и просто «людей из среды», помогавших проекту на волонтерских началах.

Говоря о возможностях дальнейшего развития, министр культуры Ольга Рыбакова акцентировала внимание на том, что «Течения» должны «течь» дальше, выливаясь в другие крупные проекты, в том числе реализуемые на улице, а не только в стенах музеев и галерей. Также руководитель проекта Михаил Савченко говорил о том, что можно и нужно реализовывать мероприятия аналогичного масштаба, связанные не только с новыми течениями в искусстве, но и в музыке, хореографии, литературе и т.д. То есть, в области мог бы возникнуть проводимый каждый год фестиваль авангардного искусства.

В поисках нового языка

Вернемся к экспозиции, которую, конечно, нет смысла пересказывать. Абстрактная живопись 1990-х: с одной стороны, аналитические работы Романа Коржова, с другой — напоминающие о Филонове красочные полотна Николая Кулебакина, Игоря Дония, Виктора Батьянова. Тут же рядом оказывается «абстрактное полотно» Сергея Баландина. И только видеоролик убеждает нас, что работа не нарисована, а получена во время перформанса, когда художника, намазанного краской, били тканью.

Блок, посвященный контемпорари-арт, получился самым объемным по количеству работ, но, наверное, самым нецелостным по эмоциональному впечатлению. Тут много находок, много работ, сделанных буквально «пару дней назад» - «падающая» башня из бочек Фрола Веселого, кубы, сложенные из журналов Андреем Сяйлевым. Бросаются в глаза новые картины Владимира Логутова (эту манеру художника мало кто в Самаре видел).

В целом, кто-то скажет, что искусство последних десяти лет демонстрирует принципиально другой способ мышления, и разрыв между второй и третьей частью выставки «Течения» почти такой же, как между эпохами барокко и просвещения. Ну а кому-то покажется, что по убедительности и элементарному «количеству труда», вложенному в каждую работу, большинству этих произведений далеко до «старой школы». Но можно сфокусироваться и на том, что вся выставка в целом — как раз продукт поисков именно художников контемпорари-арт. Наконец, можно просто повторить фразу, которая звучала на открытии, наверное, чаще всего: «Такого еще не было». И это хорошо.