Валерий Путько, министр образования и науки Самарской области: «Нужно искать корни коррупции»

Месяц назад в рубрике «Образование» мы коснулись проблемы разгула коррупции в вузах. Материал получил более 70 откликов читателей – безусловный, но грустный рекорд. Существуют ли в действительности способы решения этой проблемы? Насколько они эффективны? Как защитить учителя не только от нищеты, но и от произвола политиков? Об этом мы беседовали с министром образования и науки Самарской области Валерием Путько в эфире программы «Треугольник».

Анастасия Кнор, ТК «РИО»: – Валерий Федорович, в любой работе существует творчество, в вашей деятельности – особенно. Вот, есть нацпроекты. Казалось бы, можно взять под козырек и исполнять только то, что прикажет федеральный центр. Вы же пытаетесь это развить. Таким образом, появился эксперимент по отраслевой оплате труда, система округов и так далее. Насколько много творчества в вашей работе, и насколько важен был нацпроект как толчок для того, чтобы это творчество в данной сфере применять?

– Конечно, творчество в моей жизни играет большую роль. Я всю жизнь занимался наукой, что-то изобретал, проводил эксперименты, выводил формулы, и так сложилось, что мне теперь приходится проводить эксперимент в системе образования. Конечно, системный подход и навыки, которые появились у меня за это время, мне помогают. Так получилось, что с приходом на эту новую для меня работу стартовал национальный проект «Образование». Конечно, с одной стороны – почетно, большое внимание к образованию. Меня радует, что сегодня все повернулись к простому учителю, задумались о том, как готовятся наши дети к будущей жизни. С другой стороны – это большая ответственность и большая дополнительная работа.

В нашей губернии, поскольку она традиционно передовая, «пилотная», этот нацпроект действительно дал толчок. Помимо нацпроекта за последний год сложилось четыре или пять новых направлений в работе нашего образования. Первое – это проблема зарплаты. Ждать больше было нельзя. Нас многие отговаривали, критиковали, что мы торопимся, что мы можем все испортить. Но я взял себе за основу не принимать каких-то волюнтаристических решений, а посоветоваться с педагогами. Вы знаете: у нас почти год работает учительское собрание, оно мне очень помогает. И когда у нас возникают проблемы, я стараюсь советоваться с нашими учителями, умудренными директорами. Вместе мы решили стартовать первого апреля.

Конечно, могли быть ошибки, но мы решили это сделать и решили так: если будут ошибки, мы коллективно будем их исправлять. Надо было сделать первый шаг. В субботу у нас прошла встреча с китайской делегацией, у них есть такая прекрасная поговорка: «Первый шаг – тысяча миль»…

– Интересно. А у нас есть поговорка «первый блин комом».

– (Улыбается.) Поэтому то, что мы сделали, я считаю правильным. Нас теперь труднее остановить, труднее раскритиковать. Худо-бедно, но мы удвоили зарплату за эти два месяца. Зарплата учителей поднялась с 4200 рублей в месяц до 8200. Это средняя! А ведь есть школы-чемпионы, где зарплата педагога – 11 тысяч, а отдельные преподаватели получили по 15 тысяч. Я думаю, что многие учителя школ при таких темпах скоро будут получать больше, чем в вузах. И мы сейчас уже задумываемся о том, как бы не получился переток преподавателей из профтехобразования в общеобразовательную школу. Я считаю, это важный момент, имеющий социальное значение.

Другой вопрос, который мы решаем – это система образовательных округов. Уже пять лет мы работали в этом направлении, вся область у нас накрыта 11-ю образовательными округами, и только два белых пятна – Самара и Тольятти. Здесь много было причин, почему не получалось решить этот вопрос. Но вы знаете, что 17 августа подписано постановление губернатора, и у нас появляются два новых образовательных округа – это подразделения министерства образования и науки – на территории Самары и Тольятти. То есть мы завершаем эту систему, замыкаем, входим в единое правовое и информационное пространство и единое пространство управления. Это позволяет нам решать многие вопросы очень быстро, оперативно, и вообще – жестко вести государственную политику в образовании: это то, за что отвечает государство, правительство, в том числе и в Самаре.

Анатолий Семенов, «Босс»: – Отраслевая система оплаты труда – это нововведение Самарской области. При этом характерно, что государство в законодательном порядке повсеместно не вводит эту систему. Нет ли опасения, что этот уникальный эксперимент приведет к нежелательным последствиям? Я имею в виду, в том числе, памятные многим задержки зарплаты.

– Задержек зарплаты у нас давно нет. В рамках нацпроекта доплаты классным руководителям выплачиваются до 10 числа каждого месяца. Я думаю, здесь не будет никаких осложнений. Другое дело, что есть опасения такие, что… Вы знаете, мы базируем нашу систему оплаты труда на подушевом финансировании. То, что мы делали в этом направлении, оказалось перспективным, оно оценено в России, президент России поручил Дмитрию Медведеву внедрять эту систему, а мы уже давно по ней работаем, и к нам приезжают люди за опытом. На основе этой системы нормативного финансирования мы построили свою новую систему оплаты труда. Главное – там заложена возможность поощрять качественный, квалифицированный труд. То есть, сделать оплату соразмерной качеству и объему выполненной работы. Здесь нельзя получать большую зарплату, отсиживая часы. Она зависит от количества учеников, и от того, с какой отдачей учитель работает.

Но в маленьких школах, в сельских школах, в некомплектных классах, где мало учеников, за которыми идет мало денег, возникнут проблемы. Потому что нормативное финансирование заставило нас ужесточить конкуренцию между школами. Много общеобразовательных школ, которые были неэффективны, которые не могли конкурировать, мы закрыли. И сегодня мы усиливаем конкуренцию, еще по-особому стимулируя учителей.

Но я хотел бы успокоить тех, кто опасается. Мы же решили проблему с маленькими группами по иностранному языку. Поэтому мы и остались в эксперименте, чтобы совершенствовать эту систему. У нас тоже вызывало опасения, как выживет сельская школа. И сегодня мы готовим к ближайшему заседанию правительства новый законопроект о малокомплектной сельской школе. Мы вводим дополнительный норматив на сельского ребенка, чтобы помочь этим маленьким школам там, где они находятся в отдаленных селах, где трудно обеспечить подвоз автобусом в образовательный центр. У нас около 150 школ, которым надо помочь. Специально для них мы вводим свой норматив. Мы их, конечно, не обидим, не оставим в беде, и у них тоже поднимется зарплата.

Сергей Лейбград, ТК «РИО»: – Образование ничего не стоит, если не образованны сами учителя. Но еще хуже, когда учителя напрямую зависят не от знания, а от власти. Всем известно, насколько у нас в Самаре учителя зависимы от власти. Как вы считаете, насколько это опасно, и не становятся ли школы фабрикой производству конформистов? И последнее. Вы начали беседу с того, что у вас голос сел. У нас начинали сажать преподавателей. Насколько опасен этот процесс и будет ли у него продолжение? Я не за то, чтобы их сажали, но за то, чтобы коррупции в образовании не существовало.

– В том, что касается работы округов и независимости учителей – я думаю, система образовательных округов как раз дает больше свободы школам. Они ведь многие к нам обращались: «Возьмите нас к себе в область». Потому что нас волнуют несколько другие вопросы, более общего характера: концепции, а не вопросы хозяйственного плана или местных отношений, на уровне муниципалитетов. Я считаю, что в этом плане будет более объективное отношение ко всем школам. Опыт, накопившийся у нас по 11 округам, это подтверждает. У нас быстро решаются многие вопросы потому что подразделение, которое представляет государственную политику на местах – это государственные служащие, которые несут особую ответственность за свою работу. Более того, у нас сейчас идет административная реформа, мы разрабатываем вместе с аппаратом единую систему критериев качества работы госслужащих. И мы теперь имеем возможность оценивать не только работников министерства, мы можем сейчас эту систему применить и к образовательным учреждениям по всей территории.

– Я касался еще такой актуальной для Самары темы, как политическая зависимость директоров школ.

– Вот как раз этого сейчас и не будет. Я не знаю, может быть, так и было раньше, что школы очень много политизировались во время выборов, их вовлекали в предвыборные баталии, и родителей, и детей. Сейчас, когда они становятся участниками образовательных округов, таких вопросов не должно возникать. Они уже впрямую не зависят от выборных страстей, которые возникают на местах.

– Борьба с реальной коррупцией – насколько она реальна?

– Считаю, что если мы будем работать вместе с вами, то это вполне реально. Тут такой длительный процесс. Его можно приписывать каким-то историческим событиям в истории России. Но я думаю, что каждый должен попробовать на этом поприще себя. Мне приходилось некоторое время работать в прежней своей сфере деятельности в региональном антикоррупционном совете. Я уже тогда пытался найти выходы какие-то из этой ситуации. Я думаю, то, что мы открыли горячую линию в министерстве, многих желающих поживиться на студентах, на учащихся, остановило. Мы сейчас работаем в тесном контакте с прокуратурой и милицией, информируем их о звонках, которые к нам поступают. Есть уже первые результаты, кто-то пойман с поличным, но это… Нужно корни искать, корни исключать во всем этом деле. Это более системная и глубокая работа на уровне всего общества. Мы сейчас занимаемся этим в образовании, но надо к этой проблеме подходить более широко.

Татьяна Гузаева, 63.ru: – Валерий Федорович, вы сказали, что для уничтожения коррупции нам надо работать вместе с вами. Мы на своем сайте разместили информацию о размере взяток, которые берутся в самарских вузах. С указанием, сколько за какой предмет нужно заплатить. Но вы же понимаете, что это – не решение проблемы: студенты доверяют нам, но они вряд ли доверяют прокуратуре. А насчет корней – всё очевидно: государство создало для преподавателей такие условия, в которых практически невозможно выжить на одну зарплату. Я не оправдываю преподавателей: решение брать или не брать – это в каждом случае личное решение каждого человека. Но государство создало предпосылку к возникновению коррупции, это факт.

– Вы знаете, при социализме, я считаю, в образовательной системе коррупции не было. Ведь был такой опыт. Я учился в школе, в вузе, и я такого не слышал. Разговоры были по среднеазиатским республикам, что там какие-то платежи за экзамены брали. Мой опыт – я учился в политехническом – я такого не слышал. Началось все с того, что появилась у нас рыночная экономика, появились деньги на руках, появились коммерческие студенты, которые поступили с нулевым знанием за деньги, они просто физически не в состоянии сдать экзамен. Выход у них один: найти, кто бы взял с них деньги и поставил экзамен.

– Но должен найтись и тот, кто берет.

– Конечно, здесь играет роль и нищенская зарплата. При старой эпохе доцент вуза получал в четыре раза больше, чем рабочий на заводе. Конечно, он дорожил своим местом, своей работой. А когда получилось так, что копать траншеи дороже и выгоднее, чем читать лекции – особенно где-то лет пять-шесть назад – это заставило людей в трудной жизненной ситуации опускаться до взяток. Каждый из них себя не уважает, но он идет на этот шаг, потому что оказывается в такой ситуации. Он ругает всех вокруг себя, ругает правительство, и сам делает такой шаг.

Я думаю, если мы образованию уделим большое внимание… Вот мы сейчас в школе подняли зарплату – я думаю, что у нас будет конкурс в школах, пойдут туда работать молодые ребята, я надеюсь, и они будут дорожить своей работой. Тогда, я думаю, этот вопрос будет решаться. Надеюсь на это.

– Образование – без сомнения, важнейшая отрасль, поскольку именно работники сферы образования (особенно учителя школ) во многом способствуют формированию мировоззрения маленького человека. В этом деле, конечно же, важна каждая мелочь, ведь даже опытный педагог не всегда может сразу определить, как скажется то или иное воздействие на формирование мироосознания ученика. На прошлой неделе было принято решение ввести в четырех регионах России обязательный школьный курс «Основы православной культуры». Не кажется ли вам более разумным и уместным введение вместо него курса «Религиоведение» – естественно, с изучением и православия тоже?

– Моя позиция такова: я как государственный служащий не должен ничего навязывать, я должен поддерживать законность принимаемых решений. Конституция нам не запрещает: если школа имеет такое желание, и учащиеся хотят изучать православную культуру, мы не вправе их в этом ограничить. Нельзя ограничивать изучение ислама, католической религии и любой другой. Поэтому те, кто хочет, – это по желанию родителей, по желанию учителей, но не в качестве обязательного предмета.

– Решение, о котором я говорю, принималось в Москве и было спущено сверху на четыре региона России в приказном порядке.

– Сейчас издан учебник «История мировых религий». Этот предмет входит в качестве федерального компонента в общеобразовательную программу. Я считаю, он полезный, поскольку позволяет детям погрузиться в нашу культуру, в нашу историю. Так что, я думаю, шаг за шагом мы идем в правильном направлении.