Федул Жадный, самарский музыкант: «Я пою песни для тех, кому за тридцать»

Некоторые называют его шансонье, некоторые – альтернативщиком, хотя сам он определяет свой жанр как «маргинальный карикатуризм». Он выступает в провинциальных рок-барах и московских гламурных клубах. Его песни, чрезвычайно простые по содержанию, отличает необычайная точность в описании бытовых ситуаций. Алкоголь, ЖКХ, отношения между мужчиной и женщиной – все это он описывает очень точно и, вместе с тем, с изрядной долей юмора. Многие из тех, кто ходит на его концерты, не знают его настоящего имени. Большинству известен лишь псевдоним – Федул Жадный.

Неделю назад я позвонил Федулу с предложением об интервью. Он, смеясь, ответил: «Я сейчас в деревне строю конюшню. Буду только в пятницу». Когда Федул вернулся в город, мы встретились.

– Федул, первый вопрос будет тривиальным и ожидаемым. Что за конюшню ты строил в деревне?

– С августа прошлого года я официально являюсь нигде не работающим. Я «завязал» с любой работой и начал зарабатывать себе на жизнь гастролями. Это произошло вместе с появлением продюсера, Вадима Морозова, который занялся нашим продвижением. Но меня хватило только на два или три месяца такой жизни. Просто все концерты проводились в конце недели: в пятницу и субботу, а остальные пять дней я ничего не делал, и в конце концов это надоело. Около двух месяцев я просто отдыхал и наслаждался жизнью, тем, что мне не нужно вставать утром на работу. У меня не было никаких обязательств ни перед кем, кроме своего музыкального коллектива. Но такая жизнь до добра не доводит (смеется). И где-то через полгода я решил: хватит этих каждодневных тусовок, клубов и всего такого.

– Современному городскому жителю довольно трудно от этого всего отказаться...

– Я подумал: надо уехать куда-то на долгое время и немножко протрезветь. И мой хороший друг предложил мне пожить в деревне, на свежем воздухе, рядом с лесом и речкой. Там нужно построить конюшню. Работы там на год. Мы встаем с восходом солнца и работаем до заката. Никакого пьянства – только работа и сон. Еще природа и чистый воздух. Концерты остаются – мне звонит продюсер на конюшню (Смеется.) и говорит, что такого-то числа у нас гастроли. Я еду в Самару, потом на гастроли, а затем возвращаюсь обратно в деревню.

– В деревне у тебя алкоголя нет. А в Самаре, видимо, все по-другому?

– Здесь у меня очень много знакомых и друзей. Каждый день мне звонит человек по десять и предлагают провести вечерний досуг. От меня им не нужно ни денег, ни алкоголя – только то, чтобы я там появился и просто поприсутствовал – а все остальное приложится. Все это очень сильно утомляет. Если бы мне лет 10 назад сказали, что я буду так жить, я бы посчитал такую жизнь верхом устроенности. Но от всего этого сильно устаешь.

– Алкогольная тематика очень широко представлена в твоих песнях...

– Необходимо разделять две вещи: алкоголизм и бытовое пьянство. Вот я – бытовой пьяница, а никак не алкоголик. Просто все концерты, все репетиции, да и просто любое общение всегда сопровождается возлияниями. Где пивцо, где водочка. Я думаю: пока здоровье позволяет, почему бы и нет? Если бы мне это мешало заниматься творчеством, то есть срывало бы концерты или записи, можно было бы задуматься. Но пока все нормально – я не сорвал ни одного своего концерта.

– Но ведь ты выходил на сцену, скажем так, нетрезвым?

– Более того – некоторые свои концерты я вообще не помню. Утром просыпаешься: е-мое! Набираешь телефоны своих музыкантов и спрашиваешь: «Мы играли вообще или нет?» Обычно такое случается на «сборных солянках», когда играет групп пять.

– А бытовые пьянки, в свою очередь, «подстегивают» творческий процесс...

– Я считаю, что состояние измененного сознания являются мощным стимулом для творчества. Приходят на ум очень необычные мысли. Тут уж, я думаю, Америки я не открою. Я этим пользуюсь в своих целях.

– Тебя еще не начали узнавать в Москве и Питере?

– Нет. Но, что радует, когда приезжаешь в Ульяновск или Пензу, в клубы, где уже неоднократно выступал, туда идешь, как к себе домой. Когда я в Самаре прихожу в рок-бар «Подвал», я здороваюсь со всеми, начиная с охраны и заканчивая барменами, официантами и звукорежиссерами. В других городах то же самое. Стоит раза два или три выступить в одном клубе, и уже появляется твоя аудитория – эти люди ходят только «на тебя».

– Ты говоришь о публике, которая ходит только «на тебя». А как ты считаешь, можно ли нарисовать портрет среднестатистического слушателя Федула?

– На самом деле, я пою песни для тех, кому за тридцать. Это такие мужички, которые тоже не прочь выпить (Смеется.). Мое творчество – это холостяцко-забулдыжные настроения, выраженные в стихах и музыке. В моем представлении, публика должна быть именно такой. И я поражаюсь, когда на концерты приходят одни юные девушки, двадцати - двадцатитрехлетние. И давай куражиться и плясать. Я думаю: ну они же ничего не понимают! И что их может в моем творчестве привлекать?

– А ты не боишься, что тебя может постичь судьба группы «Ленинград», творчество которой тоже изначально было ориентировано на одну социальную группу, а потом их стали слушать все?

– Это неизбежно. Конечно, можно всю жизнь сидеть в андеграунде, но когда ты начинаешь из него вылезать, тебя начинают показывать по телевидению (пусть даже по нескольким альтернативным и местным каналам), брать интервью для журналов и газет – этот процесс становится необратимым. И тогда даже те люди, которые в твоем творчестве не понимают ровным счетом ничего, начинают говорить: «Да, нам это нравится, это круто». Потому что это «засвечено» и модно. Я говорю сейчас не только про себя, но и про всю систему популярности. С этим ничего поделать нельзя.

– Ты уже ощущаешь на себе такую популярность?

– У нас была презентация альбома. И публика там поделилась на три категории. Первые фанатели и весь концерт прыгали возле сцены, вторые издалека смотрели и слушали. А третьи сидели за столиками со своими женами, кушали и выпивали, ничего не понимая в музыке. Но и они с умными видом смотрели и хлопали в ладоши. Для них это означало приобщиться к чему-то такому... Вроде «Черного квадрата» Малевича (Смеется.).

– Но твои тексты уже начал цитировать Мамонов...

– Когда Петр Николаевич был в Самаре, мы подарили ему два наших диска. И вот, спустя некоторое время, мне приходят Sms: «Ты слышал? Тебя Мамонов цитировал!» Оказалось, что он действительно изобразил по телевидению отрывок из моей песни «Антигламур». Правда, он перепутал слегка некоторые слова. Это была строчка «В одном из клубов была вечерина, освещал вечерину «Птюч», а я всю ночь на карачках искал от квартиры ключ».

– Все, кто тебя слышал, отмечают твой «фирменный» хриплый голос. Тебе не трудно так петь?

– Я начал так петь с шестнадцати лет. Было просто желание играть рок-музыку. Сначала я думал, что буду играть на бас-гитаре, потом понял, что у меня это не получится. Я стал петь. И как-то однажды мы репетировали в гараже. Я начал орать в микрофон, и у меня прорезался такой вот «рев», причем спокойно и без всякого напряга. Я могу так орать часами – голосовые связки вообще не напрягаются.

– Возможно, из-за такой манеры исполнения многие считают, что ты исполняешь шансон...

– Тут ситуация очень смешная. Те, кто слушает рок-музыку и альтернативу, считают меня шансонье. А люди, постоянно слушающие радио «Шансон», к этому стилю меня не относят. Вообще, у нас просто дикая смесь жанров, и какой-то ярлык наклеить не получится.

– Мало кто знает, что ты был на войне...

– Да, я был в Чечне, это было больше 10 лет назад. Там тогда как раз началась война, и практически все призывники отправились туда. Особых последствий для меня не было. Хотя, кто не знал меня до армии, считают мое поведение на сцене последствиями войны (Смеется). Одна девочка, узнав,что я был в Чечне, сказала: «А, ну теперь понятно, почему ты себя так ведешь. У всех, кто там был, сдвиг по фазе. Только у них один, а у тебя вот такой». Хотя я был таким задолго до армии и до войны.

– У тебя вышло уже два диска. Чем нибудь новеньким порадуешь в ближайшее время?

– Да, два диска выпустили федеральные компании. Скоро выйдет мой третий альбом. Презентация будет где-то в июне. Он будет называться «Бытопись».

– Недавно ты снял клип на песню «Антигламур». Где его можно увидеть? Вроде бы, ни на один из каналов его не взяли по причине неформатности...

– Да, канал А-One сказал, что это не формат. Но я их понимаю – я не представляю свой клип на этом канале. О2, по-моему, его взял.

– А будут сниматься новые клипы?

– «Антигламур» – это пробный клип. Думаю, что мы снимем что-то, что можно будет смело отдавать на телевидение.

– Появлялась такая информация, что кто-то собирается выпускать водку с названием «Федул Жадный»...

– Скоро выйдет фильм «Варенье из сакуры». Один из моментов фильма – актер Семчев, играющий ликеро-водочного магната, выпускает водку с таким названием. И там висит огромный плакат с нашим логотипом. Хотя на самом деле пока никто не думает выпускать такую водку, но для фильма будут изготовлены наклейки на бутылки: «Федул Жадный 40°». Нам обещали передать какое-то количество наклеек, и мы сможем сделать свою водку. (Смеется). Может быть, в фильм вставят какую-нибудь из моих песен, хотя я в этом не уверен.

– А тебе уже поступали предложения сняться в каком-нибудь фильме?

– Я думаю, что все к этому идет. Питерская студия, на которой мы снимали клип «Антигламур», состоит из молодежи, им по 25. Они заканчивают обучение в кинематографических вузах. Я думаю, что за их компанией будущее российского кино. Пока они работают на альтруизме и энтузиазме, но, думаю, немножко подрастут. Будет вливание капитала в них, потому что это очень талантливые люди. Поэтому не исключаю, что они снимут что-то наподобие новой «Ассы» или «Такси «Блюза». Я бы с удовольствием снялся. Сыграл бы какого-нибудь маргинала.