«Может, они сами его придушили»: что думают о родителях умерших паллиативных детей окружающие

Исполнительный директор благотворительного фонда «ЕВИТА» Ольга Шелест столкнулась в Самаре с предвзятым отношением к родным тяжелобольных детей. Ее пост на эту тему публикуем в сегодняшней рубрике «Авторская колонка».

— Да может вы его сами придушили, потому что устали?

Примерно в таком тоне разговаривали сотрудники полиции с родителями Левушки З., который ушел из жизни в два часа ночи (несчастье случилось несколько дней назад. — Прим. ред.).

Львенку было 2 года, с 6 месяцев за него дышал аппарат ИВЛ и кушал он через гастростому. Многочисленные обследования не дали ясности в болезни, поэтому диагноз его звучал как генетическое заболевание неясной этиологии. Он жил дома, а не в больнице. Он был любимчиком всех врачей СОКБ им. Ивановой, куда периодически попадал то с низкой сатурацией, то с пневмонией. Безумно красивый малыш с потрясающими глазами и длинными ресницами...

Но сотрудники полиции, конечно, всего этого не могли знать, ведь они видели эту семью первый раз. Нет, их не смутило, что семья — очень порядочная и добрая, что в доме живут еще малыши — 4 лет и 4 месяцев, что мама и папа убиты горем, что вся маленькая квартирка заставлена медицинским оборудованием, которое дало возможность Леве прожить еще один год.

Нет, они увидели только семью, говорящую с акцентом, и труп!

Не было никакого сострадания к ситуации: 10 человек ходили по всей квартире, фотографировали, громко разговаривали и все время обвиняли убитых горем родители.

Мама Левушки позвонила мне в 05:30 утра. Я чудом не спала, потому что всю ночь не спал Юрик (Ольга растит особенного сына. — Прим. ред.).

До 12 дня мы пытались решить вопрос, чтобы Леву не вскрывали.... И все пошли на попятный — паллиативная служба, поликлиника, не говоря уж о сотрудниках правоохранительных органов. Все сделали вид, что вообще впервые слышат, что от вскрытия можно отказаться, если есть решение ВК, подтвержденное неизлечимое заболевание и постоянное наблюдение врачей....

Все обеспокоены другим: «соблюдением процедуры, не дай Бог, вы сами его придушили».... Странно, что ж вас никого раньше не интересовало, как живет этот ребенок? Как с ним обращаются? Да вы первый раз видели и его и его семью и уже с такими заявлениями? Так озаботились его жизнью и здоровьем? А раньше-то чего? То вы загоняете нас как мышей в норы, чтобы мы сидели и не высовывались, а то вдруг все так «возбудились»...

Я — адекватный человек. Я понимаю — работа у вас такая. Но где же человечность в вас? И знание законов, которые вы в первую очередь и должны соблюдать? Почему вы всех без разбора под одну гребенку?....

Нам так и не удалось добиться, чтобы Львенка не трогали после смерти... Не представляю, что чувствует мама, я смогла только вместе с ней поплакать в трубку...

Больно! Больно от того, что ушел наш малыш. Но это было неизбежно. Еще больнее, что каждого из нас уже записали в преступники и, не стесняясь в выражениях, — объяснили это.

Да, решение мог принять следователь. По заявлению родителей. Но разве ему надо разбираться в этом? Это же дополнительное время, его ресурс, бумагооборот. В конце концов, просто выход на место и личное заключение. Но это же надо брать ответственность на себя за принятые решения. Проще разрезать и подстраховаться бумажкой...

И ведь самое страшное — что это ждет каждую маму паллиативного ребенка! И меня в том числе! Поэтому я предлагаю приходить ко мне и наблюдать — как я обращаюсь со своим сыном, чтобы быть точно уверенными без вскрытия.. Чтобы нам не пришлось в самые тяжелые минуты слышать оскорбления и подозрения!