Александр Чефранов, капитан ВК «Нова»: «Спортсмен должен отдавать всё ради своей цели»

В шестнадцать лет жизнь Александра Чефранова разделилась на до и после. А причина в том, что он выбрал в качестве профессии занятие волейболом. Чем жертвует спортсмен? Какую награду он может получить за это? Какими качествами должен обладать спортсмен и, в частности, капитан команды? Об этом Александр Чефранов рассказал в нашем интервью.

«Я попробовал себя во многих секциях, но легло к волейболу»

— Александр, расскажи, пожалуйста, когда ты впервые решил заниматься спортом профессионально?

— Наверное, когда я уже переехал сюда, в Новокуйбышевск. Я родился в Саратове, но потом мы с мамой переехали в Балаково. Там я впервые начал заниматься волейболом. А первые мысли о спортивной карьере появились лет в 15–16, когда я попал в систему спортшколы Новокуйбышевска и клуб «Нова» начал активно проявлять внимание по отношению ко мне. После спортшколы я попал в первую лигу и тогда уже задумался: «А почему бы и не попробовать?» В «Нове» я и начал свою спортивную карьеру.

— Изначально ты сам захотел играть в волейбол или тебя мама привела?

— Отчасти сам, отчасти и мама. Скажем, так сложилось. Я попробовал себя во многих секциях: и в творческих, и в спортивных. К волейболу как-то легло, и я решил продолжать. Может быть, это благодаря первому тренеру. Он привил нам любовь к волейболу. Классный мужик, классный дядька.

— А родители не возражали против твоего желания стать спортсменом?

— Так у меня оба родителя тоже спортсмены. Они академические гребцы, мастера СССР. Они поддерживали, с детства по всяким секциям пристраивали. Разве что папа сказал: «Если бы ты остался в Саратове, ты бы у меня стал гребцом». Я на это ответил: «Значит, так надо было. Хорошо, что не стал гребцом».

— А можешь объяснить, как устроены юридические отношения между игроком и клубом? Ты же пришел в «Нову» еще ребенком.

— Когда игрок еще не достиг 18 лет, трудовой договор заключается с родителями. Моя мама читала этот договор и подписывала. А по достижении совершеннолетия ты сам отвечаешь за все юридические нюансы.

— А когда тебе исполнилось 18, тебе не пришлось заново что-то самому подписывать?

— Нет. У меня контракт был на 5 лет. До 20 лет я этого не касался. Единственной разницей в контрактах было дополнительное соглашение оплаты труда. Потому что в 15 лет я получал тысячи 3–4. И чем старше я становился, чем чаще меня вызывали в сборные, тем больше добавлялось денег.

— Сейчас волейбол — это твой основной источник дохода?

— Да.

«Всех денег мира не заработаешь»

— Чем тебе пришлось пожертвовать ради карьеры волейболиста?

— В первую очередь, учебой. Да, по возможности можно попробовать совмещать. Я попытался. Правда, окончил вуз — самарский политех — я совсем недавно, в 30 лет. Ну ничего. Зато я чего-то достиг в спортивном плане.

Еще ты очень много жертвуешь общением. Но, с другой стороны, может быть, это и к лучшему. Ты ограждаешь себя от каких-то лишних мыслей, от лишних движений, от передряг. У тебя четкая цель. Ты спортсмен, ты должен заниматься своим делом, и всё лишнее у тебя отходит на второй план.

— А на кого ты отучился во второй раз?

— На тренера. То есть там была совмещенная специальность: преподаватель по физкультуре и тренер. На тот момент я выступал за Сургут, учился в местном педе. Мне был 31 год, это был 2018 или 2019 год.

— Ты сказал, что выступал в Сургуте. А за какой клуб?

— За команду «Газпром-Югра». Я переехал в Сургут в 2013 году, лет в 25, наверное. Мне поступило предложение, что можно поехать поиграть, попробовать свои силы в Суперлиге.

— А за какие-нибудь еще команды ты выступал?

— Нет. Я такой человек, что если меня всё устраивает, то я не вижу смысла искать что-то лучше. Всё равно всех денег мира не заработаешь. Если тебе нравятся условия и отношения, то зачем что-то менять? Поэтому так получилось, что я сначала здесь 10 лет отыграл, потом в Сургуте 6 лет. После «Газпром-Югры» я вернулся в родную команду.

— Но если ты такой основательный человек, что же тебя побудило переехать в Сургут?

— Тогда сложилась такая ситуация, что команду могли расформировать из-за финансовых трудностей. Это была весна, мы доиграли сезон, но у меня контракт еще не закончился. И вот нас поставили перед фактом, что клуб закрывается. Нам оставалось либо искать другие клубы, либо сидеть без дела и ждать каких-то решений по команде. Естественно, мы начали суетиться, что-то искать. И в тот момент мне сообщили: «Саша, есть предложение — тобой заинтересовались в Сургуте. Поедешь?» И всё.

— А как ты вернулся в «Нову»?

— После 6 лет в Сургуте у нас с Рафаэлем Талгатовичем Хабибуллиным, директором и главным тренером «Газпром-Югры», сложились хорошие отношения. И по окончании сезона в 2018–2019 году в принципе он был заинтересован, чтобы я остался, но на его особых условиях. То есть это не касалось денег, это были именно игровые условия. Я не согласился, и мы разошлись по-доброму. Между нами не осталось каких-то обид или недомолвок, всё было хорошо. Он понял меня, я понял его.

И вот у меня появились два варианта на выбор: вернуться в «Нову» или попробовать себя еще в одной команде. Мы с супругой сели, подумали. Разница в деньгах была несущественная, а за «Нову» я играл бы дома.

— Ты не скучал по предыдущим командам?

— После того как я ушел в Сургут, команда «Новы» очень сильно преобразилась по игрокам. Из тех, с кем я играл, осталось 1–2 человека. Остальные разъехались. Но волейбольный мир тесен. Ты более или менее знаешь всех. Кого-то лично, кого-то просто хорошо, кого-то на уровне «привет-пока», но всё равно контактируешь со всеми. Нет такого, что ты приезжаешь и такой: «А это кто? Этого не знаю».

Скучаю ли я? Наверное, нет. Я считаю, что было, то было. Надо двигаться дальше. Просто приятно вспоминать, как это было, какие были классные моменты. А грусти нет.

— А с ребятами, которые были с тобой в «Нове», ты поддерживаешь связь?

— Да. Мы периодически со многими созваниваемся. И с теми, кто играл со мной в Сургуте. В Суперлиге много знакомых ребят, так же и в высшей лиге. И сейчас у нас в команде есть даже те, с кем я в Сургуте играл. Тот же тренер, Алексей Бабешин. Он в Сургуте начинал.

— У тебя не возникало желание бросить волейбол и попробовать что-то другое?

— Может, у меня была такая мысль после того, как мне сделали операцию на плечо. Я его травмировал, но не обратил на это внимание и продолжал играть. В итоге все дошло до операционного стола. Я восстанавливался где-то полгода. Поначалу было очень тяжело. Руку было не поднять, она висела просто как плеть, не функционировала вообще. И вот тогда закрались такие мысли, что, может быть, я уже не смогу играть. Но благодаря поддержке супруги и родных, которые дали мне определенную веру в себя, я смог.

«Десять тысяч человек, и все болеют против тебя»

— А можешь подробнее рассказать о молодежной сборной?

— Мне было 18. Пришло письмо от федерации волейбола. Сказали, что Чефранов Александр должен явиться в Москву на сборы такого-то числа сроком на столько-то месяцев для подготовки к чемпионату. Об этом объявляют на тренировке. И ты начинаешь еще больше работать, потому что это, естественно, очень мотивирует. Ближе к делу собрал вещи и поехал.

— И сколько ты пробыл там?

— Да больше. Практически всё лето, с мая по август. Я не помню, может, меня отпускали домой на неделю.

— С кем вы играли?

— Да много с кем. Польша, Италия, Германия, Бразилия, Словения, Иран.

— Ты волновался от того, что ты представляешь свою страну перед другими государствами?

— Это ощущение вообще ого-го. Особенно когда я играл финал молодежного чемпионата мира. Там, конечно, очень круто. Зал как футбольный, 8–10 тысяч человек. Все болеют против тебя, потому что ты на поле соперника. Сумасшедшее впечатление.

— Самооценку повышает?

— Там дело не столько в самооценке, сколько в самоотдаче и ответственности. Тут нет отношения спустя рукава. Ты выкладываешься в любом действии, даже в самом мелком. Ты всё делаешь совсем по-другому, на максимальном уровне.

— А в каких еще чемпионатах ты участвовал?

— Я привлекался за национальную команду, на сборах был. Еще был на финале мировой лиги в Бразилии. Основные игроки были собраны, а я и несколько ребят там были на просмотре. Нас отправили домой, сказали, что вызовут, если понадобимся. Я вернулся домой, у меня как раз был отпуск. И вдруг звонок: завтра быть на базе в Москве. И всё — собрался и поехал. Приехал, недели три мы поработали и полетели в Бразилию.

— Это был твой первый выезд за границу?

— За взрослую национальную команду — да. А так мы очень много летали за молодежную команду. И еще за команду Сургута мы играли кубок Европейской конфедерации волейбола. По всей Европе практически прокатились.

— А можешь вспомнить первый раз?

— Это было с молодежной сборной, в Латвии. Мне было лет 18. Было очень интересно, всё это было в новинку, в диковинку. Первый раз за границей. Но волнения не было. Играешь и играешь. По сути только зал отличается. А так было интересно посмотреть, как другие люди живут.

— Вам организовывали экскурсии?

— Было определенное время на работу и на отдых. У нас была обязательная прогулка всей командой. Иногда бывало, что вывозили на экскурсии. Помню, мы играли чемпионат мира в Марокко. Нас собрали, посадили в автобус показывать Африку.

Разница колоссальная. Меня это удивило. Потому что едешь по центру — красота. Дворцы, пальмы, всё чистенько и аккуратно. А вот чуть-чуть за периферию выезжаешь, и там вообще бедность, руины, трущобы. Люди прямо в мусоре лежат.

«Команда — это единый механизм, за которым ты должен следить»

— Как ты стал мастером спорта? Как вообще можно стать мастером спорта в командной игре?

— Чтобы стать мастером спорта, надо было отыграть в Суперлиге больше 60% всех игр за сезон.

— То есть здесь это больше количественный показатель?

— Да. Там еще команда должна попасть в плей-офф или в первую шестерку попасть. Я сейчас эти нюансы уже не вспомню.

— То есть это зависит и от коллективных показателей?

— Ну да. Мастера я получил, когда мы стали шестыми в 2017–2018 году. Я отыграл практически все игры.

— А капитаном ты впервые стал в «Нове»?

— В Сургуте я один из сезонов начинал как капитан. Но уже в течение сезона главный тренер сказал, что мне не надо забивать этим себе голову, а всем этим организационным пусть занимаются другие. Меня сняли с капитанского мостика и поставили другого человека. Но это нормальная практика, я не расстроился.

— А когда ты вернулся в «Нову», ты сразу стал капитаном?

— Нет, когда я вернулся, капитан был другой. Я занял этот пост, когда наша команда из Суперлиги в высшую лигу А спустилась, а это было в прошлом сезоне. Я на тот момент был самый старший в команде. Из нас еще были Денис Шенкель и Гриша Драгунов. Остальные ребята были молодые — 20–22 года.

— То есть определяющий фактор — старшинство?

— Можно и так сказать. Но еще можно выбрать за человеческие, моральные качества или за организаторские. Все люди ведь разные: кто-то может быть хорошим игроком, но молчуном вне площадки, безынициативным. Кто-то наоборот, очень эмоциональный, душа компании, а на площадке его как будто и нет вовсе. Но я надеюсь, что у меня получается всё совмещать.

— А какие обязанности предполагает звание капитана?

— Ты больше внимания уделяешь не только собственным играм и собственному настрою, а следишь за этим у всех. Команда — это единый механизм, за которым ты должен следить. Тренер следит снаружи, а ты следишь изнутри. Это организация командной химии, командной атмосферы.

В каких-то моментах тренер не всегда всё видит и во всём участвует. Когда объявляют тайм-аут, он может что-то подсказать и где-то помочь. А в процессе игры уже я могу взять на себя отчасти тренерскую функцию: сделать кому-то внушение, с кого-то спросить или наоборот, успокоить, подбодрить. То есть поддерживать комфортный эмоциональный фон, чтобы это помогало игре.

— А ты не чувствуешь более требовательное отношение со стороны тренера или руководства клуба?

— Так и есть. С меня больше требуют, потому что часть ответственности за игры, за настрой, за подготовку лежит на мне. Командная атмосфера многое определяет. Также капитан является промежуточным звеном между командой и руководством. Если какие-то вещи не озвучиваются в громкую, например, что кому-то что-то не понравилось, я собираю информацию и тихонько объясняю ситуацию тренеру, чтобы они что-то придумали. Это не создает лишней суеты, лишнего напряжения. Мне одному проще подойти и объяснить ситуацию.

«В спорте интереснее»

— Почему в этом сезоне вы не попали в Суперлигу?

— Последний раз, когда мы играли Суперлигу, мы шли на последнем месте. У нас было всего 3 победы, и из-за финансовых трудностей клуб принял решение, что следующую Суперлигу мы финансово не потянем. И мы спустились в Высшую лигу А.

— Но если вы сейчас выиграете, то сможете вернуться?

— По идее да. Тут должны сойтись все звезды. Мы должны выполнить свою задачу, потом Минспорта должно поддержать наш клуб, чтобы была финансовая возможность вернуться в Суперлигу. Надеемся, конечно. Но мы сделаем свое дело. А дальше посмотрим.

— Как ты думаешь, какого максимального результата может достичь «Нова»?

— Тут, скорее, всё решает финансовая поддержка. Если ты хочешь добиться высоких результатов, ты должен привлекать игроков, которые смогут привести команду к результату. Сейчас наша задача — занять первое-второе место в финальной восьмерке за возможность выйти в Суперлигу. У нас классная команда, которая сможет решить эту задачу. Небольшими шажками движемся к большой цели.

— А что, помимо уровня подготовки спортсменов, влияет на исход игры?

— Во-первых, психология. Без нее никак. Сегодня ты можешь чувствовать себя хорошо, завтра — плохо. Но благодаря голове ты сыграешь нормально, не будет такой разницы. Психология закладывается еще со спортивной школы. Чем дальше ты проходишь, тем сильнее давление на тебя.

Люди все разные. Кто-то более боевой, кто-то более мягкий. Но внутри всё равно должна быть уверенность, что ты это сделаешь, ты это можешь, ты это хочешь. Это дает очень большой бонус.

Второе. Ты — это то, что ты ешь. Питание — это немаловажный фактор для профессионального спортсмена. Рафаэль Талгатович в меня вбивал это очень долго, но смог это сделать. Когда я играл в Сургуте, у меня был лишний вес, но я на себя смотрел и думал, вроде всё нормально. Но к этому, наверное, самому прийти надо. И с помощью тренера я дошел, что я действительно употребляю неправильные продукты. И я стал совсем по-другому к этому относиться.

— А какие есть ограничения помимо питания?

— Да масса ограничений. У тебя есть определенная цель — волейбол. И ты всё отдаешь ради этой цели. Ты лишний раз никуда не сходишь. То есть лучше ты отдохнешь между двумя тренировками, чем будешь заниматься личными делами. Плюс с возрастом надо чуть больше внимания уделять восстановлению.

Ты ограничиваешь походы в увеселительные заведения. Само собой, никакого алкоголя и курения.

Это в первую очередь тебе надо. Если спортшкола пытается привить тебе такое отношение, то в профессиональных командах за тобой уже не следят, потому что ты уже должен это делать сам.

— Судя по тому, на кого ты учился, ты и свое дальнейшее будущее видишь в спорте.

— Загадывать не буду. Конечно, мысли всякие есть, но пока озвучивать их не готов. Пока что я здесь, пока что играю. А вот когда придет время завершать… Конечно, в спорте интереснее. Я уже привык, я всю сознательную жизнь в этом варился, уже в этом разбираюсь.

В то же время я знаю много людей, которые закончили карьеру и сказали: «Не-не-не, только не тренер, только не волейбол. Мне надоело, я устал».

— Но тебе не надоело?

— Пока нет. Пока готов.

— А в «Нове» ты надолго?

— Покажет время. Загадывать дело неблагодарное. Тут тоже должны сойтись все звезды. Должен быть интерес клуба ко мне, и чтобы я приносил пользу. Ну и я должен хотеть продолжать играть, а играть спустя рукава, просто, чтобы быть в команде, я считаю, что это неправильно.