Dj Feel, диджей: «В моем новом альбоме будут треки в клубном и академическом звучании»

Самый известный диджей России Feel в очередной раз выступил в Самаре. Напомним, Филипп Беликов, продюсер фестиваля Trancemission, 3 года подряд входит в сотню лучших диджеев мира DJ MAG TOP 100 и является лучшим диджеем России по версии DJ.ru. В этом году Dj Feel занял 56 место в сотне лучших диджеев по версии DJ MAG. Филипп поделился с сайтом 63.ru своим мнением о Самаре, о нынешнем рейтинге, о музыкантах и рассказал о своем новом альбоме и о себе.

– Филипп, как часто ты бываешь в Самаре?

– Раньше приезжал раз в год, в этом году – уже дважды. А вообще в Самаре был раз 10. Каждый раз удивляют ваши убитые дороги. Я не помню ни одного города, в котором были бы такие дороги: ты едешь, и тебя постоянно трясет. Мы как-то зимой ехали к вам из Пензы через Сызрань. Там на дороге вместе со снегом сошел асфальт. У людей, которые нас везли, сломалась машина, и обратно их уже везли на эвакуаторе. Вообще ехать было очень тяжело. Сейчас там дорогу подлатали, стало лучше. Но что касается Самары, я не помню ни одного города, независимо от того, миллионник это или стотысячный город, где были бы такие дороги. С чем это связано, я не знаю – подводные воды активные или что-то с технологиями не так. Вам, наверное, это привычно, но нам это удивительно. В остальном же я Самару очень люблю. Ведь именно с Самары и Тольятти у меня началась гастрольная деятельность.

– Твой трек Darklight попал в шоу Armin van Buuren A State Of Trance 579. Какие ощущения: гордость, радость?

– Самые интересные ощущения, наверное, были, когда такое произошло впервые. Это было в 2009 году, мой трек Dance 4 life Armin van Buuren играл 2 недели подряд. И было, безусловно, очень приятно. Это всегда стимулирует и вдохновляет на новые свершения. Но то, что твой трек попал в шоу Armin van Buuren, абсолютно не означает, что с тобой произошло что-то магическое, и ты тут же стал звездой, и тебя на улице стали узнавать – тут никакой связи. Попал трек к Armin или Above & Beyond – хорошо, но это не сильно влияет на рост гонораров или гастролей. Чтобы один трек начал работать на артиста очень активно, надо, чтобы он оказался не в шоу Armin van Buuren, а на всех радиостанциях России. В то же время, разумеется, все трансовые артисты хотят каждым своим новым треком или ремиксом засветиться в шоу Armin van Buuren – это некий стандарт качества.

– Кстати, тебя узнают на улицах?

– Да, но это происходит не так часто. Мое лицо – это не лицо Малахова или Димы Билана – каждая собака не знает. И на улице я бываю достаточно редко. То есть рано утром, часов в 6, еду на машине на работу, возвращаюсь после 12 ночи. Бывает, что сигналят на светофоре или люди переходят дорогу и останавливаются, машут рукой. Часто узнают, но не подходят. То есть ты понимаешь, что на тебе остановился взгляд, тебя узнали. Но далеко не все хотят сфоткаться или поговорить – для этого нужно попытаться вторгнуться в личное пространство человека, а это не всем удобно.

– Как ты относишься к TOP DJ 100 MAG? Насколько достоверны его результаты?

– Голосование происходит в «Фейсбуке», который в России практически не развит. Вся Россия сидит «ВКонтакте», и оттуда выманить людей, чтобы они проголосовали, достаточно сложно. Есть и другая сторона медали. Так как раньше голосование проводилось на сайте, то простым людям, то есть незаинтересованным, оно было меньше доступно, поскольку нужно было сначала где-то услышать об этом голосовании, найти этот сайт, войти, зарегистрироваться, отправить e-mail со своими данными, дождаться ответа с подтверждением... Поэтому до голосования доходили только те, кто действительно хотел это сделать. Все, что нужно сейчас – это быть в «Фейсбуке», нажать ссылку, выбрать имя – то есть пару кнопок нажать и все. Я это говорю к тому, что сейчас топ делают те люди, которые к танцевальной культуре имеют мало отношения. Таким образом на вершину топа попал David Guetta, который своим 27 миллионам подписчиков кинул ссылку. 10 миллионов из них зашли и проголосовали. А кто они такие? Они – поклонники Rihanna, они поклонники Usher, они объединились вокруг Guetta и сделали топ, который к реальности с каждым разом имеет все меньше отношения. Топ борется за то, чтобы стать более популярным, а чтобы стать популярным, приходится привлекать все больше и больше людей, которые не всегда в теме. Ну и на днях мы узнали результаты голосования 2012 года. И я хочу сказать большое спасибо всем, кто поддержал меня и дал мне возможность подняться на 56 строчку, а также всем, кто поддерживает в топе музыкантов из России и Стран СНГ. В этом году таковых 6: Arty – 28, Bobina – 53, Feel – 56, Omnia – 58, Andrew Rayel – 77, Moonbeam – 92. В прошлом году нас было только четверо.

– А насколько этот рейтинг важен в жизни диджея?

– Когда находишься в первой тридцатке, это, наверное, влияет на твою карьеру. Все остальное – это свое собственное ощущение, что ты что-то делаешь не зря, что люди голосуют, что ты пишешь музыку, которая западает в сердце. И я это лично на себе проверил, когда в первый раз делали российский топ, и вдруг, что стало для меня большим сюрпризом, я оказался на 13-м месте. Тогда не было «ВКонтакте», не было гастролей, каких-то других способов заявить о себе – я 5 лет работал и работал себе на радио и в клубах, вкладывал эмоции, душу в свою работу. А тут раз – без всяких «Проголосуй за меня» 13-е место. И я тогда подумал: «Не зря прошли все эти годы». А в целом рейтинг ни на что не влияет: он не увеличит и не уменьшит количество гастролей далее. Самое важное, что у тебя есть помимо рейтинга, – твое творчество. И кстати, этот топ – он не говорит о том, что если у тебя 1000 место – ты не крутой, а если у тебя 30 место – ты крутой. Chemical Brothers, Prodigy, Pendulum – их в топе нет вообще. Но от этого их 100-тысячные гонорары никуда не деваются. Просто они не смотивировали людей проголосовать. Значит, этого и им не надо, и тем людям, которые их слушают, этого тоже не надо. Вот и все.

– Филипп, а кого бы ты назвал диджеем №1?

– Рейтинг называется «Диджей №1», но по большому счету раньше диджеи были действительно диджеи: то есть это люди, которые играют музыку. А сейчас диджей – это и артист, и музыкант, и пиар и так далее, то есть такой многофункциональный профессионал. Раньше считалось, что диджей должен круто играть, у него должен быть вкус, он должен уметь держать людей на танцполе. Сейчас без разницы, какой ты диджей – у тебя есть классная песня, ты приезжаешь, и люди приходят не потому, что ты классный диджей. Ведь люди приходят на David Guetta не для того, чтобы послушать, как он сводит, а просто послушать его песни, посмотреть, как он работает, и поплясать вместе с ним, получить удовольствие. Людям без разницы, как он играет, и они уже голосуют за David Guetta не как за диджея, а как за артиста. Поэтому я не могу сказать, кто для меня лучший. Долгое время это был Paul Van Dyk. А потом или я вырос, или он осел – ну на тот момент он достаточно сильно просел по сравнению с другими артистами: с Armin, Tiësto, Guetta. Ну сейчас я бы не назвал такого артиста. Плюс я бы отметил, что, исходя из того, что люди голосуют не за диджея, а за артиста, профессиональная история диджея уже умирает. Людям все равно, как диджей сводит, как играет, им важнее растиражированность имени. И в этом нет ничего плохого – люди приходят на артиста. Просто другое уходит – история диджейства.

– Тогда поставим вопрос другим образом: чья музыка тебе нравится?

– Одного артиста не назовешь. Сейчас опять же очень-очень много артистов, и они все пытаются быть разноплановыми. Если раньше у каждого был свой стиль, как, например, у Paul van Dyk, то сейчас люди не хотят слушать однообразные треки. И артисты стараются делать что-то разное. Ну, наверное, Guetta придерживается более или менее своего стиля, Skrillex. Все остальные – они достаточно разные. Раньше можно было услышать трек и понять, чей он. А сейчас уже не поймешь. Мне нравится Orjen Nilsen – он прикольный, интересный, находчивый. Когда слушаешь его альбом, есть ощущение того, что это сделано одним человеком. То есть это все с разным настроением, но одно и то же. Например, в альбоме Армина у меня нет ощущения целостности, есть ощущение, что ты просто слушаешь подборку треков. То же самое у Paul van Dyk. У Tiësto вообще своя история – более попсовая в последнее время. У Above & Beyond более или менее все выдержано в одном стиле.

– Сейчас появилась такая тенденция – разбавлять трансовые и хаусовые треки элементами Dubstep. У тебя не возникало желания добавить в свои треки ломаных ритмов?

– Вы знаете, Dubstep – сам по себе достаточно сложный жанр по техническому созданию. То есть если, грубо говоря, коснуться создания House музыки, Trance, Drum&Bass и Dubstep, то у каждого жанра своя технология. Мне кажется, нужно приложить немало усилий, чтобы сделать интересный дабстеп – то есть там все кряхтит, трещит, трат-та-та-та. Чтобы писать танцевальную музыку, нужно много времени проводить в практике. То есть сидишь и пишешь, и пишешь, и пишешь, и пишешь, и пишешь... Это как с музыкальными инструментами – чтобы научиться играть на фортепиано, люди занимаются 8 лет в музыкальной школе, потом идут в консерваторию. Здесь по большому счету то же самое. Поэтому не так просто – взял и «А давай тут забабахаем дабстеп!» Если взять трек Omnia – The Fusion, то там есть такая перебивочка как бы с намеком на дабстеп. Но если рядом поставить Skrillex, то ты понимаешь, что реальный дабстеп у Skrillex, а все остальное – просто такая некая тенденционная волна, которая всем понравилась. Когда ты пишешь трек, то, как правило, следуешь какой-то идее. Но воткнешь ты туда какой-то кусочек дабстеп или нет, это ты, скорее всего, поймешь, когда уже почти готовый вариант прослушаешь. Вот тогда уже понятно, что если вот сюда воткнуть 15 секунд ломаного ритма, то все будут счастливы. И другое дело, когда ты это делаешь целенаправленно: ты думаешь – вот сейчас это модно, давайте воткнем. Но ведь в основном люди пишут от души, не всегда зная в начале, что будет внутри этого трека и чем все закончится. Если вдруг у меня появится такая идея, я сяду и буду мучиться, чтобы это было прикольно. Но пока у меня не было таких моментов. Хотя вопрос уже не первый раз задается. Вот, к примеру, в Америке очень развит дабстеп, подтверждение тому – хотя бы популярность Skrillex. У нас этого нет. Небольшое вкрапление дабстеп разбавляет выступление, но если его будет много, то вряд ли это будет хорошо. У нас проходит «Пиратская станция», например. Сейчас очень многие драмнбэйсовые артисты перешли на так называемый драмстеп. А народ не хочет этого. Люди хотят слушать Drum&Bass, они привыкли уже к нему. И они идут на «Пиратскую станцию» слушать именно Drum&Bass, а артисты не хотят играть Drum&Bass, они хотят играть что-то моднее. И получается дисгармония.

– Кстати, владеешь ли каким-нибудь музыкальным инструментом?

– Нет. Я какое-то время учился чуть-чуть, но у меня нет музыкального образования. Все, что я делаю, я делаю на слух. Но был один эксперимент. У нас была «Трансмиссия» – в 2009 году, перезапуск. До этого она была в 2002 году, и только спустя 7 лет мы это шоу возобновили. И я подумал, что это событие надо отметить. А незадолго до этого я посмотрел фильм про Майкла Джексона. Он заканчивался песней EarthSong. И я подумал: «Блин, надо сыграть это, будет круто! Песню все знают, она очень классная, очень мирная, надо ее сыграть». Но играть ее надо в две руки, перед 5 тысячами человек, при том что я никогда раньше не играл. Можно было все это сделать «под фанеру» – никто бы и не заметил, но это не круто. У меня было две недели. Я пошел к знакомому преподавателю, и она меня мучила, и я каждый день привозил на работу на Record медиа-клавиатуру и сидел учился. У меня не было цели выучить ноты. Я просто должен был запомнить, в какой последовательности нажимать клавиши. На выступлении я сыграл 2 трека. Мы выступали вместе со струнным квартетом. Начал со своего Dance 4 Life и, честно говоря, сыграл его достаточно плохо. Мне нужно было играть не только самому, но еще и вместе со скрипачками. Одному играть проще, но когда ты слышишь, что тебе на заднем фоне кто-то подыгрывает, тебя как бы подгоняют, и все это еще и транслируется на всю страну – то это ужасно. Но я постарался не думать о неудачном опыте, сконцентрировался и сыграл вторую песню гораздо лучше. Правда, в какой-то момент народ начал мне хлопать, а я как бы еще не готов держать ритм, и они меня начали сбивать. Но в целом все было хорошо.

– Не возникало желания повторить?

– Для того чтобы серьезно обучиться музыкальной грамоте, нужно очень много времени. В том, чтобы просто научиться что-то играть, нет смысла. Походить год или два к репетитору – это не даст тех результатов, которых хотелось бы достичь – а в конечном счете это должно помогать мне писать музыку. А если это не будет мне помогать, то это будет мне мешать, ведь, по идее, мне нужно применить знания, а я не умею это сделать. Плюс мне сказали: «Очень хорошо, Филипп, что у тебя нет музыкального образования, потому что ты волен поступать как хочешь. Тебя ничто не напрягает, у тебя нет музыкальных рамок. Тебя никогда не учили, что дважды два четыре, поэтому у тебя дважды два – это может быть и пять. А ты об этом никогда не узнаешь, и поэтому ты можешь сделать такие ходы, которые никогда не сделает человек-музыкант, потому что ему в детстве запретили это делать». И я пользуюсь тем, что можно сделать что-то неожиданное не для себя, а для других.

– Можешь ли ты выделить кого-то из российских начинающих трансовых артистов?

– Их достаточно много. Arty едва ли будет уместно называть – он уже продолжающий. Он не сильно трансовый, но так или иначе он яркий, самый яркий российский представитель на танцевальной сцене. Вообще пишущих артистов очень много. Часто бывает, что я узнаю, что треки, которые я беру в программе своей «Трансмиссии», написаны русскими диджеями. Если говорить не о начинающих, а о российских в целом – то имена-то известны: это и Дима Алмазов, и Саша Попов, Eximinds, Erick Strong. Aurosonic – у «Ауросоников» такая более странная история: они все делают-делают-делают, но у них что-то не получается сделать так, чтобы все пошло. Moonbeam – их любят, уважают, ценят. Я ни разу не видел их выступление, но я так понимаю, что их достаточно часто приглашают по России, и они вживую выступают. И все это здорово.

– В ноябре в Москве пройдет «Трансмиссия». Кто и по какому принципу составлял лайн-ап?

– Лайн-ап составлял я. Обычно это проходит так: мы вместе с руководством «Рекорда» садимся, и поскольку я в теме, то называю наиболее актуальных артистов. Мы составляем список из 10-15 артистов, узнаем, что у них по датам, по гонорарам и райдерам, и таким образом мы уже утверждаем лайн-ап. Кроме того, мы периодически проводим голосование в группе «Рекорда» и по результатам голосования смотрим, хотят они этого человека или нет. В этот раз у нас нет Above & Beyond или Ferry Corsten, но есть Dash Berlin, который не менее интересен. Также мы пригласили Richard Durand, Omnia. Omnia уже сильно в этом году засветился своим треком. И на «Рекорде» он уже много раз прозвучал, причем «Рекорд» – это, наверное, единственная радиостанция, которая в дневное время берет такую музыку в эфир. Так что было логично его пригласить, и здорово, что Женя согласился. Пригласили W&W. «Даблы» никогда не были для меня великими артистами, но люди к ним хорошо относятся.

– Сейчас их ругают за то, что они все делают слишком однотипно.

– Вполне возможно. Я не могу сказать, что слежу за их творчеством. И не припомню, чтоб я играл их треки в своих сетах. Invasion я сыграл, потому что это гимн ASOT, но не больше, он меня не впечатлил. Но народу нравится.

– С кем из музыкантов тебе хотелось бы поработать?

– В плане творчества я с очень небольшим количеством людей работал за свою жизнь. Делать что-то совместное с вокалистами проще, чем с музыкантами, потому что там две технологии: либо ты отправляешь вокалисту трек и он что-то напевает на него, либо наоборот есть изначальная тема вокалиста, и уже ты дорабатываешь его идею. С музыкантами сложнее, потому что все работают в разных программах. Очень сложно кому-то отправить проект, потому что ты, например, пишешь в Ableton, он пишет в Logic Pro или Cubase, и обмениваться идеями и дорабатывать что-то достаточно сложно. Тут нужно вместе садиться в студии и что-то делать. Но это тоже проблематично, потому что у всех разный график работы либо разные города или даже страны. Проще взять чужую идею, которая тебе нравится, и вместе с автором сделать его или свою версию трека. Только с Matisse & Sadko мы вместе сидели. Я больше не помню, с кем бы так работал. С кем хочется – сложно сказать. Понятно, что любой артист скажет: «С Армином». Но это не потому, что именно хочется в творческом смысле, а потому, что это будет в общем хорошо, хороший выхлоп для всех, в том числе и для самого Армина. Диме Алмазову говорил: «Дима, надо написать гимн российских трансеров!» Но у нас с ним очень разные взгляды на музыку: то, что нравится ему, не нравится мне, и наоборот. Мы играем в одном формате, но это совершенно разная музыка. И редко так бывает, что мне понравился его трек, а ему – мой. А вообще хочется, наверное, с вокалистами посотрудничать, с Emma Hewitt, например. Когда вокалисты сами пишут музыку и слова, то они очень интересны. Я помню, как я с Tiff Lacey начал работать – здорово было.

– Многие поклонники транса считают, что твой проект с Юлей Паго – это попса, даже как-то негативно к этому относятся. Ты с этим согласен?

– Конечно. Когда мы начинали работать с Юлей, у нас была цель сделать что-то интересное. Стилевых рамок не было, а то, что получилось, в любом случае в трансовом звучании. Была цель – поработать вместе. Мне понравилось, как работает Юля, ей понравилось, что делаю я. Единственная цель у такого проекта – оказаться в радиоэфире. Популярный артист должен звучать на радиостанциях. В радиоэфире Российской Федерации ты будешь звучать только тогда, когда будешь делать треки на русском языке, адекватные для радио формата. Можно не делать треки для радио, но тогда ты всегда будешь находиться на уровень ниже тех, кто там звучит. Поэтому – нужно. А треки на английском языке от российских артистов воспринимаются очень плохо. У нас по большому счету, кроме проекта Димы Маликова Plazma, ничего не прокатило. Что касается отношения к нашему проекту, я не вижу никакой проблемы. Я понимаю, что людей что-то отталкивает. Но это люди, которым 18-20 лет. Люди, которым 30, реагируют по-другому. И, кроме того, важен и другой момент: одно дело – просто делать попсу, а другое – выпускать параллельно трек и в поп-формате, и в клубном звучании. Это баланс важно соблюсти. У меня вот скоро выйдут треки с Савичевой, с «Винтажом» – чтобы расти как артисту, нужно работать с форматным звездами.

– Когда ждать твой новый альбом?

– Он был готов еще в мае. Но я никак не могу его запустить. Он состоит из двух дисков: на одном мои клубные треки, на втором – те же самые треки, но в фортепианном звучании. Названия пока нет. Трудность в том, что в альбоме есть несколько работ с вокалистами, которые подписаны на зарубежных лейблах. И они против того, чтобы эти треки вышли раньше, чем они выйдут на этих лейблах. А издание релизов – это такое долгое дело. Вот, например, год назад я подписал на Armada трек с Aelyn – Your Love, а вышел он только через год. Можно, конечно, выпустить альбом и без этих треков, но не хотелось бы. Это не будет какой-то концептуальный альбом, это просто мой своеобразный отчет о творчестве за два года плюс бонус: все эти треки, но в академическом звучании.

– Филипп, сколько у тебя в среднем в месяц проходит гастролей?

– Все пятницы и субботы заняты. Это в среднем 8 раз в месяц. Мы недавно подводили итоги за полгода – 45 выступлений.

– Есть любимые города, где очень нравится выступать?

– Любимых городов много, вот, например, Красноярск. Он меня очень удивил, когда я в первый раз туда приехал года 2-3 назад. Я начал играть треки и вижу, что люди подпевают. Ну с какого перепугу они будут подпевать трекам, слова которых даже я не знаю? А они подпевают. И это было неожиданно и интересно. И вот в сентябре мы провели там уже третью «Трансмиссию» с Jochen Miller. И проходит все очень хорошо. Вроде неблизко, и город там не такой уж большой – не как Нижний, например, но там очень круто. И люди там в теме. Это здорово. Да и вообще все зависит от того, как люди готовятся – в плане промо, например. Бывает, приезжаешь, а потом тебе люди «ВКонтакте» пишут: «А мы не знали». А в некоторых городах, наоборот, все обклеено афишами.

– Как проходит твое общение с фанатами – только в соцсетях?

– Нет, некоторое время назад я запустил встречи-чаепития. Раз в полгода мы собираемся где-то, например, идем к моим друзьям, у которых есть танцевальная школа. То есть я специально не устраиваю встречи в кафе, чтобы никто не был финансово озадачен. Мы за неделю анонсируем, собираемся, приносим с собой сладости, пьем чай и болтаем. Уже три такие встречи были, скоро будет четвертая. Я уже такое проводил не только в Питере, но и в Омске. Мне только нужно, чтобы кто-то это организовал: нашел помещение, проанонсировал, потому что мне сложно просто приехать в город какой-то и сразу всех собрать. Москвичи вот хотят встретиться, школу уже нашли.

– А поклонницы не караулят возле подъезда?

– Бывает, но не в таких масштабах. Караулили группу «На-На» и Юру Шатунова. Там, наверное, такие караулы выстраивались... В рамках моей персоны такого нет.

Выражаем благодарность за организацию интервью концертному директору КРК «Метелица-С» Анатолию Шаля.