Долетим? Пилот «Суперджета» рассказал всю правду о главной надежде отечественной авиации

В последние месяцы не утихают споры о том, что будет с отечественной авиацией. В том числе обсуждают и самолеты российского производства. Из-за европейских санкций возникли перебои с поставками запчастей на иностранные лайнеры.

Главная надежда российских авиаперевозок — Sukhoi Superjet 100. MSK1.RU поговорили с командиром этого воздушного судна авиакомпании «Россия» Владимиром Епифановым о том, за что он любит этот самолет и что хотел бы в нём изменить. Еще в марте «Россия» плотно пересела на SSJ 100.

— Я больше 20 лет летаю на различных самолетах, в том числе иностранного производства, и мне намного комфортнее летать на «Суперджете». Я совсем недавно поймал себя на мысли, что мне больше нравится летать на SSJ 100, нежели на Boeing. Это не связано ни с политическими аспектами, ни с географией полетов.

Этот самолет сделан для пилота. Много обозначений и аббревиатур на английском языке, но при этом вся документация — на русском языке. Именно поэтому для выпускника летного училища, пришедшего в компанию на этот самолет, освоение техники дается весьма легко.

— Есть ли какие-то проблемы сейчас у «Суперджета»? В апреле мы писали, что за одни только сутки три «Сухих Суперджета» развернулись в воздухе из-за технических проблем. Еще один не смог взлететь.

— Как таковые проблемные моменты есть у каждого самолета. Другой вопрос, насколько они критичны. Если глобально говорить о том самолете, который был выпущен в эксплуатацию 10 лет назад, и о том, который сейчас, это, пожалуй, два разных самолета.

В начале эксплуатации, по словам коллег, которые первыми осваивали данный тип, у самолета довольно часто возникали проблемы с различными системами. Фактически его обслуживанием занимались инженеры АО «Гражданские самолеты Сухого» (сейчас это корпорация «Иркут»), фиксируя неисправности в работе систем и доводя работу до оптимального уровня.

Глобально замены на всём парке не было, но какие-то узлы и агрегаты модифицировали. Выявили какие-то вопросы, связанные с эксплуатацией того же двигателя. Но на современных самолетах это в основном решается программным обеспечением. Сейчас на самолете 625-я версия ПО — цифра о чем-то говорит.

— Но у него были же проблемы с горячей частью двигателя?

— Наиболее правильно об этих проблемах смогут рассказать технические специалисты, которые непосредственно занимаются ремонтом силовых установок. Я, как пилот, не сталкивался с какими-либо неисправностями двигателей. В целом SaM-146 — довольно надежные двигатели. Можно открыть статистику и посмотреть количество отказавших двигателей на самолете SSJ 100 — их нет.

И в принципе эта история говорит о надежности. Есть электронные ошибки, еще что-то. Но по двигателям ничего такого не помню. Есть статистика по безопасности полетов, которая собирается Росавиацией каждый год, ее можно запросить и посмотреть, какие отказы были по каждой модификации самолета.

— Это же не только про надежность, но и про своевременную диагностику?

— У этого самолета уже новый образец подхода именно к диагностике. В отличие от Airbus или Boeing, в кабине нет ни одного предохранителя. У него все ошибки на пульте появляются. Инженерно-технический состав анализирует их прямо на нём. А для того чтобы сделать диагностику на том же Boeing 737, надо принести компьютер, подключиться к самолету, в FMC посмотреть. В момент создания SSJ 100 заложили совершенно качественно новый подход к поддержанию его технической годности и техобслуживания.

— Двигатель ПД-8 (российский аналог SaM-146. — Прим. ред.) ждете под него?

— Скорее, ждем глобально обновленную версию — Sukhoi SuperJet New. С комплектующими российского образца. Если, как обещали, к 2025 году она появится, это существенно решит вопрос нехватки отечественной техники.

С тем количеством парка воздушных судов и запчастей, которые есть на данный момент, конечно же, можно закрыть потребность в региональных перевозках, но, как мы сейчас видим, необходимость в создании полностью импортозамещенного самолета назрела как никогда. Ну и, конечно же, актуальным является вопрос логистики комплектующих и запасных частей.

— То есть в ближайшие полгода-год летать будет на чём?

— Я думаю, да — и даже больше. Есть задачи, которые поставлены перед производителем, и они довольно простые. Нужны комплектующие, которые изнашиваются быстрее всего: колеса, тормозные колодки, диски, все фильтры и всё, что связано с прохождением ТО, как на обычном автомобиле. Если их начнут производить и найдут альтернативу на российских предприятиях, то это будет выход из положения. На данный момент всё это импортное.

Все основные системы самолета: электроника, радиостанции, радары, мониторы, системы контроля двигателей — всё это работает от начала эксплуатации самолета и до ее завершения. Могут быть какие-то ремонтные работы, какие-то агрегаты меняться, но в целом самолет до глобального ремонта летает без замены чего-либо.

Будет вероятна и остановка какой-то части парка для того, чтобы поддержать другие самолеты. Будут так называемые самолеты-доноры. Скорее всего, это неизбежно в современной реальности. Это история, которая подчеркивает то, к чему мы пришли за весь долгий постсоветский период.

Весьма вероятно, что без доноров не обойтись. При этом проблема уходит своими корнями в тот момент, когда самолет создавали. SSJ 100 — совместная с иностранными конструкторами разработка. И упор был на то, что основные комплектующие будут иностранные, а сборка — тут. Никто не говорил про уход от импортных комплектующих, потому что они проверенные, надежные. И самолет могли экспортировать во многие страны мира, где есть потребность в региональных самолетах, а пилоты знакомы с эксплуатацией подобного оборудования на других типах воздушных судов.

— В чём его сходство с другими самолетами?

— Этот самолет похож на Airbus и отчасти на Boeing 777, он fly-by-wire (электродистанционная система управления — все действия пилотов анализируются компьютером. — Прим. ред.). Фактически все сигналы, передающиеся к рулевым поверхностям, передаются через компьютер. То есть мы управляем не напрямую, а через него. И это существенное облегчение в плане пилотирования. Если сравнивать SSJ 100, допустим, c Boeing 777, то «Суперджет» — это самолет с fly-by-wire, но с еще более комфортным управлением.

Если мы тянем ручку на себя и устанавливаем на определенный тангаж — угол набора высоты, а затем ее отпускаем, то самолет будет продолжать набирать высоту с заданными параметрами. Если разворачиваем самолет куда-то, просто создаем крен, отпускаем ручку — и он летит в заданном направлении с определенным углом крена.

Фактически сайдстик (боковая ручка управления вместо привычного штурвала. — Прим. ред.) является удобным средством управления самолета вручную. Хотя не секрет, что практически 80% полета выполняется со включенным автопилотом, с использованием переключателей задатчиков курса и электронно-вычислительных машин.

Изначально самолет создавали как Boeing, но по итогам решили сделать маленький Airbus. У «Суперджета» очень много взято от Airbus — от расположения переключателей, то, как они выглядят, заканчивая внутренним содержанием кабины и философией полета.

Также есть моменты от Boeing — это и похожий FMC (Flight management system — компьютер управления полетом. — Прим. ред.), в какой-то степени манера выполнения полета чем-то напоминает Boeing 737 и, конечно же, работа систем самолета.

Но в SSJ 100 реализовано большое количество разных вещей, которые существенно облегчают работу, например, полная автоматизация по работе систем запуска двигателей, система отображения информационных сообщений, которая отсутствует на том же самом 737-м.

Как человек, который эксплуатирует обе модели, могу сказать, что «Суперджет» — это самолет, который позволяет молодым пилотам практически безударно становиться на путь в большой авиации. Ученик, который садится на этот самолет, через год летает уже отлично. В течение первых двух месяцев ему показывают основные принципы управления, он осваивает работу экипажа, разбирается в нюансах и начинает прекрасно работать на нём.

— То есть это всё за счет электронных помощников?

— С точки зрения управляемости к самолету не придерешься. Я летал на нём в серьезных метеорологических условиях с порывистым ветром порядка 30 узлов. На «Боинге» требуется достаточно высокий уровень мастерства для выполнения захода на посадку и приземления в подобных условиях. Рубашка может быть мокрой после такой посадки. А здесь всё спокойно.

Airbus и Sukhoi довольно похожи в этом. Существует несколько видов ограничительных функций: сколько бы пилот ни тянул на себя сайдстик, он не сможет увеличить угол атаки самолета до критических значений. Есть защиты, направленные на ограничение максимальной скорости полета. Он сам автоматически регулирует за счет угла, тангажа и выпуска интерцепторов в зависимости от интенсивности роста скорости.

«Суперджет» практически полностью компенсирует разворачивающий момент при отказе одного двигателя, чего не делает, например, Boeing 737. То есть пилот фактически узнаёт об отказе работы двигателя по информационному сообщению. В этом случае пилот может максимально сконцентрироваться не на сохранении параметров полета, а на выполнении процедурных моментов, связанных с обработкой отказа и навигацией и т. д.

— Но Airbus и Boeing строятся по такой же модели?

— Согласен. Но мы говорим про импортозамещение не первый год. В России это слово появилось лет 5 назад, может быть, больше. Об этом говорилось везде, но процесс еще не завершен. Однако я не специалист технического департамента и не конструктор, поэтому не могу сказать, насколько сложны в изготовлении некоторые комплектующие.

— Вопрос про fly-by-wire. Что будет, если пропадет электричество?

— На этом самолете электричество потерять довольно сложно при наличии двух основных генераторов левого и правого двигателей, генератора ВСУ (вспомогательная силовая установка), ветродвигателя RAT и 4 аккумуляторов.

Возможна кратковременная потеря генератора или даже двух генераторов, и в данном случае самолет переходит в ручное управление и выполняется посадка на ближайшем аэродроме.

— Кажется, что в случае с SSJ 100 самолет чаще снимают с рейса и делают замену в случае проблем? Почему?

— Замена воздушного судна — это наиболее простой вариант не задерживать вылет. При наличии в парке 70 самолетов, с точки зрения эксплуатанта, такой подход минимизирует задержку. Поиск неисправности может занимать какое-то время. Не факт, что она будет исправлена сразу. Чтобы вылететь вовремя, самолет меняется на рядом стоящий.

Если даже самолет по какой-то причине не летит и его меняют на другой, значит была выявлена неисправность, которая не дает возможности эксплуатировать это судно без вмешательства инженерной команды. Гарантии того, что она будет устранена в первые пять минут, нет, плюс оформление документации занимает тоже некоторое время. При этом так называемый Master Reset (полная перезагрузка), отключение, обесточивание позволяют фактически убрать все ошибки, которые существуют. В полете как таковых неисправностей не возникает.

Очень много в нём каких-то концевиков, свечей, которые реагируют на изменение погоды, влажности в атмосфере и так далее: самолет электрический и ошибки периодически могут появляться.

— Что бы вы изменили в самолете?

— Когда я первый раз зашел в самолет 1,5 года назад, я увидел современный самолет с креслами 61-го года, такими же, как на Boeing 737. Механические настройки кресла — как-то уже не так современно. На том же Boeing 777 электрическая подстройка кресла, на Airbus — тоже. Это существенно влияет именно на комфорт пилотирования, потому что настройки ведутся по визору, под который нужно отрегулировать кресло с механическими регулировками. Это порой занимает достаточно времени.

Подлокотник на этом самолете является одной из ключевых частей самолета, которая влияет непосредственно на пилотирование. Он должен быть отрегулирован таким образом, чтобы рука являлась продолжением кистевого сустава, который должен переходить в локтевой сустав без изгибов и нагрузок. Должно быть статичное положение руки, чтобы управлять безошибочно. Подлокотник хотелось бы более удобный.

Переключатели на панели автопилота практически идентичные. На «Боинге» эргономика другая: один переключатель — конус, другой — шестеренка, колесо. Чтобы в экстренных ситуациях, например, в условиях задымления кабины, ничего не перепутать. Но это скорее вопрос привычки.

Вернул бы, наверное, обратно на панель управления автопилотом цифровые индикаторы скорости, курса и высоты. Все эти значения в «Суперджете» выводятся на основной монитор. Я не думаю, что их возврат как-то удорожит панель.

Я бы убрал какие-то вещи, которые визуально похожи и не должны быть рядом расположены, например, аварийный выпуск шасси. Его можно перепутать с кнопкой аварийного отключения Alert Cancel, предназначенной для снятия звуковой и визуальной сигнализации для некоторых сообщений.

Предположим, что возможно созвать консилиум пилотов, которые его эксплуатируют. На нём можно собрать общие пожелания, рекомендации к производителю, что бы хотелось улучшить или изменить. Ну и, конечно же, в новом самолете реализовать так, как они это видят. Потому что летчики могут сравнивать его с другими самолетами. Мы, как пилоты, не знаем, какие возможности существуют у производителя, а проектировщики не знают те потребности, которые у нас есть. Конструкторское бюро состоит из тех людей, которые не эксплуатировали самолеты иностранного производства и не летают каждый день.

Очень хочется, чтобы инженерно-технический состав смог найти способы поддержания технического состояния и летной годности самолетов в данный сложный период. Потому что есть оснастка, специалисты, опыт. Просто когда мы говорим про SSJ 100, нужно обратить внимание на его срок эксплуатации — самолет молодой. У Boeing вначале тоже было много проблем, о которых мы даже не знаем, и до сих пор проблемы возникают: взять, к примеру, проект 737МАХ.

Напомним, что раньше мы писали о том, что компании сокращают пилотов и что СК ответил о расследовании по делу о самолете, севшем в кукурузном поле.