«Думаю, моего мужа убили, он кому-то мешал». Супруга экс-главы следственного комитета Прикамья не согласна с версией — самоубийство

23 сентября 2021 года в своем доме в Перми был найден мертвым руководитель СУСК Пермского края Сергей Сарапульцев. Также нашли предсмертную записку, предполагалось, что Сарапульцев покончил с собой.

За два дня до этого, 20 сентября, в Перми произошло громкое ЧП — в университетский городок пришел студент с ружьем, он открыл огонь по людям на улице, потом — в корпусах. Погибли 6 человек, 40 получили ранения или травмы — люди прыгали из окон аудиторий. Стрелка задержал инспектор ГИБДД, прибежавший со своего поста, расположенного рядом с университетом. В Пермь прилетел глава СК РФ Александр Бастрыкин. В СМИ писали, что совещание в Следственном комитете прошло на повышенных тонах.

СК РФ начал доследственную проверку по факту смерти Сергея Сарапульцева. В СМИ прозвучали разные версии, случившееся назвали самоубийством. Писали и про то самое напряженное совещание с высшим руководством, и про якобы проблемы в семье Сарапульцевых.

Коллеги и супруга Сергея Сарапульцева отмечают, что отбор на службу в следственные органы — это в том числе тщательный медицинский осмотр, и подчеркивают, что попасть на такую службу с психическим заболеванием невозможно.

Редакция 59.RU дважды обращалась в СК РФ с официальным запросом прокомментировать изложенные факты. Ответ мы получили устно: «Ведомство отказалось от комментариев».

О том, как идет расследование и о возможных причинах случившегося, мы поговорили с супругой экс-главы СУСК Прикамья Ольгой Сарапульцевой. Она уверена: Сергей Юрьевич не кончал жизнь самоубийством, его убили.

— Мы делали в федеральный СК несколько журналистских запросов, но ответа нам так и не дали. Лично вам дали ответ в СК РФ?

— Следствие пока ничего не дало, нет официального ответа. В течение полугода следователи продлевают сроки проверки. Последний раз продлили проверку до 23 марта. Больше не было ничего. Каждый месяц приходит один и тот же документ — уведомление о проведении дополнительной проверки сроком на 30 суток — о том, кто был опрошен. Его просто копируют, пишется новая дата, и его присылают снова.

— Вы уже говорили, что считаете, что вашего мужа убили. Вы по-прежнему придерживаетесь этой версии?

— Да. Моего мужа убили, я думаю, что он кому-то мешал. Мой супруг принимал окончательное решение по уголовным делам и ставил решающую подпись. Сергей — это человек, который никогда не брал никакие деньги, ни под каким давлением не подписывал никакие бумаги. Это честный человек, который работал по закону, и, наверное, этим он и мешал многим. И его просто убрали. Я считаю, что нужно проверять дела о крупных хищениях в Пермском крае. Мое предположение, что заказчик был тот, кто фигурирует в этих уголовных делах.

[В пользу версии с убийством говорит и то, что] наш дом так и не был осмотрен должным образом. Это неправильно, я же жила со следователем 27 лет и, поверьте, что-то понимаю в следствии. Понятно, что дома кто-то был. Я думаю, они дождались, когда я уехала, подождали какое-то время. Примерно минут через 30 зашли.

— Вы можете восстановить хронологию того дня, когда не стало Сергея Сарапульцева?

— Я была дома, и в 11:40 приехал Сергей. Но к 12:00 мне нужно было быть в городе, и я очень торопилась. Я бы всё равно что-то почувствовала, зная своего супруга. Я знаю, какой Сергей бывает, когда он переживает, нервничает. Если бы я это почувствовала, то не уехала бы. Я спросила его, как прошла встреча с Бастрыкиным. Он сказал, что всё нормально, просто он очень устал. «Я пошел в душ, хочу спать», — еще добавил он. Пошел в душ он при мне. Сергей даже от обеда отказался из-за усталости.

Я понимала, почему Сергей устал. Его не было дома весь понедельник, во вторник он приехал глубокой ночью, а в среду рано утром снова уехал. Он работал по уголовному делу о стрельбе в университете, и нужно было организовать работу следователей. В эти дни мы практически не общались. Сергей мне сказал, что в среду в Пермь прилетает его руководитель. В управлении готовились к приезду.

После работы я поехала забрать сына из школы, обычно я забираю его в 15:00. Мы с сыном приехали домой в 15:40. В этот промежуток мы не созванивались с Сергеем — он же сказал, что лег спать.

Я приехала, дверь в дом была закрыта. Было странное ощущение... Обычно всегда встречает кошка, всегда выходит к нам, а здесь не вышла. Мы ее потом вообще найти не могли.

Внизу, в цокольном этаже, горел свет. Обычно Сергей включает дома музыку, русский рок или радио. Тут музыки не было.

Обнаружил отца сын, потому что он всегда первым заходит в дом. К тому же у дома стояла машина отца, его ждал водитель, и сын понял, что папа дома. Когда это случилось, я никуда не бежала, я была с Сергеем. Всё сделал мальчик: выбежал на улицу, подбежал к водителю. Дальше я плохо помню, что было... Я никуда не отходила. Все приезжали, но я плохо помню, кто был.

— Вернемся к вопросу про расследование уголовного дела. Что делали, что делают следователи?

— В нашем поселке у соседних домов есть камеры видеонаблюдения, но их записи не были изъяты. Необходимо было отследить движение машин от дома: кто приезжал, кто уезжал. Соседи не были опрошены. Мой муж как следователь посмотрел бы все камеры наблюдения у всех домов в окружении 200 метров и опросил бы всех очевидцев. Изъял бы замки на экспертизу — на случай, если их вскрывали. Я спрашивала у следователей, почему не были изъяты и не осмотрены вещи в доме. В доме я вообще ничего не трогала и не переставляла два месяца. Ждала. Но за два месяца ничего не проверили. Я спросила почему, на что следователь ответил: «Всё же очевидно».

Далее — я видела по кровати, что мой муж спал. Он мне сказал: «Я пошел спать. Очень устал». А я ему сказала, что приеду через три часа. Это невозможно, чтобы человек просто пришел уставший и пошел с собой что-то делать. Он абсолютно нормальный адекватный мужчина. Понятно, что в его работе было много преступлений. Конечно, он, как любой человек, который имеет сердце, это переживал. Но психологически следователи — это совсем другие люди. Они умеют с этим справляться. Это их работа.

Я не верю и никогда не поверю в версию о том, что он совершил суицид из-за дела о стрельбе в университете. Он работал в ночь пожара в клубе «Хромая лошадь». Руководил расследованием по крушению «Боинга» в Перми. Это были трагедии с большим количеством жертв… Люди, которые знают нашу семью, тоже поняли, что это было убийство. Сейчас такие методики, что ты заходишь домой и даже не поймешь, что кто-то был.

— Вы видели записку, которую оставил ваш супруг?

— Нет. Перед уходом из дома я спустилась вниз переодеться и увидела телефон супруга на тумбочке, там в дальнейшем лежала записка. Но, забирая телефон, записки я не видела. Телефон я перенесла на первый этаж. После того, что случилось, записку нашел сын на тумбочке, там, где утром лежал телефон. Перед выходом я ее точно не видела. Сын протянул мне эту записку, но из-за своего состояния я ничего не могла прочитать. Я не помню ни текста, ни почерка, ничего, но помню точно, что это был бланк Следственного комитета. Такая бумага у нас дома не водилась. И у Сергея в портфеле ее никогда не было.

Если бы к нам хотели зайти в дом, они бы это сделали. Наш дом не охраняется. В Москве такая практика действует давно. Заходят в дом, имитируют суицид и пишут записку. Приезжают жена и дети, все в шоке, потому что человек не хотел уходить. Мой муж точно не хотел.

А убрать его, застрелить — из-за этого было бы много шума. Проще сделать всё дома. Придумать эту историю, в которую поверили многие.

Я предполагаю, что одного вошедшего человека Сергей точно знал, поэтому и не оказал сопротивления и не было следов драки. Кроме того, я видела на лбу синяк, этот синяк проступил во время панихиды. Он больше был похож на ушиб. Это на панихиде увидели близкие и друзья. Однако следствие назвало это трупным пятном. Почему трупным пятном, если это была гематома? За две недели до смерти Сергей был обеспокоен чем-то и сказал: «Оля, будь готова, у нас могут пройти обыски. И ничего не говори». Без веских причин он бы не стал такое говорить. Значит, что-то его беспокоило или были какие-то угрозы. Я перевела тему и попросила меня не пугать. Подобное поведение Сергея я видела впервые за все годы совместной жизни.

— Говорилось о том, что перед тем, что случилось, был разнос у Бастрыкина…

— Версия с Бастрыкиным — это шум. Она отвлекает от истинных вещей. Мне это многие говорили, пока я сама не очнулась и поняла, что эта версия невозможна. Такие совещания с Бастрыкиным были неоднократно. Мой муж это переживал и шел дальше. Делал свою работу.

Все говорили: «Он расстроился из-за приезда Бастрыкина». Да он тыщу раз расстраивался — а утром шел на работу. Это было часто последние три года. В принципе из-за этого я ему иногда говорила: «Сережа, надо уходить». Он говорил: «Да, наверное, я уйду». А потом: «Нет, не уйду. Это мое место. Это моя работа. Я справлюсь». И он справлялся.

У человека были планы на жизнь. В понедельник у него начинался отпуск. В субботу у его сына был бы день рождения. Мы готовились, заказывали праздник.

— У Сергея Юрьевича не было профессионального выгорания?

— Не было. Каждый раз, когда он вел крупные дела, у него всё получалось. Для многих следователей он был наставником, и они понимали: если дело ведет Сергей Юрьевич — они раскроют преступление. Следственная удача у него была. Она у него была по жизни.

У него было желание работать. Я вам хочу сказать, что Бастрыкин всё равно, наверное, его ценил — как лучшего по большому опыту работы и как грамотного руководителя, по умению расследовать сложные запутанные дела. Думаю, что он его ценил, зная его хорошие качества. Должность Сергея предполагала еще три года назад получение звания генерала, все руководители правоохранительных ведомств в крае, кто одновременно с ним заступил в должность, давно уже генералы. А Сергей оставался полковником.

После той встречи с Бастрыкиным, в вечер того дня, Сергей хорошо пообщался с московским генералом, который возглавил следственную группу по делу стрельбы в университете. Тот генерал сказал Сергею, что он доволен его работой по расследованию ЧП в университете в такие короткие сроки. И добавил: «Я удивлен, что вы еще не генерал». Это был позитив вечера.

Мне это рассказали свидетели того разговора. Но следователям они это не рассказали, хотя я считаю, что это важно. Это значит, что приезд Бастрыкина все-таки закончился позитивом. Хотя ранее много было слухов, что в тот вечер разговор с Бастрыкиным был на повышенных тонах и звучали угрозы увольнения, и якобы оскорбления в адрес моего мужа.

Тот генерал уволился через некоторое время после смерти Сергея Юрьевича (речь идет о Рустаме Габдулине — это бывший старший следователь по особо важным делам при главе СКР, генерал-майор юстиции, расследовал уголовные дела о «Булгарии» и пожаре в ТЦ «Зимняя вишня». — Прим. ред.). Но этот разговор еще раз подтверждает, что всё было хорошо.

Среди многих людей, кто был в нашем доме в тот вечер, был и Рустам Габдулин. На него всё случившееся тоже произвело очень сильное потрясение. Это было видно по его лицу, хотя я лично с этим человеком не знакома.

Почему всё управление плакало на похоронах — потому что такого человека, как Сергей, уже больше не будет. Если ты не прав, Сергей дает шанс. Если ты три раза не прав — он говорит: «Освободи место». Но он говорит это, не оскорбляя человека.

— Были ли у вас проблемы в семье?

— Я думаю, что расследование идет так, чтобы свалить всё на семью. Но, если бы у всех были такие семьи, как у нас, в стране были бы мир и любовь. Я была самой счастливой женщиной. И у нас прекрасная семья.

Почему-то разговоры о расследовании смерти моего мужа быстро стали гасить, хотя он был руководителем СК крупного региона, а мне писали его коллеги со всей России, что они никогда не поверят в версию с суицидом. Потом мне начали говорить, что он сделал это ради меня. Ради чего? Чтобы мы остались без любимого мужа и отца? Мне от этого станет легче? Моему ребенку станет легче? Все, кто знал Сергея, подтвердят, какая у нас была крепкая семья. Наш сын появился уже в зрелом возрасте.

Из этого всего Сергей сделал хорошо кому? Кому-то, но не семье. Поэтому я не верю в это. Это вообще не про Сергея Юрьевича — с собой что-то делать. Это же большой грех, а он был очень верующим. Батюшка, который отпевал моего мужа, венчал нас… Для Русской православной церкви суицид — это большой грех, и самоубийц не отпевают. Но священнослужитель провел отпевание, потому что, я уверена, он тоже не верит в самоубийство. Для таких верующих людей, как мой муж, самоубийство — это огромный грех. Сергей всегда говорил, что это самое страшное. Даже когда он сам приезжал на место гибели человека, совершившего суицид, он всегда это осуждал.

Сергея нашли около икон. Он это сделал около икон? Всё это полностью противоречит ему. Я хочу сказать, что если бы причиной была его работа и он хотел это сделать именно из-за службы, то он бы не стал приходить в дом. У него есть рабочий кабинет, у него есть пистолет, такие люди это делают на работе. Потому что мой дом — моя крепость. Поймите, он знал, что приедет сын, а сын всегда забегает домой первым и всегда бежит к папе. Я знаю, как Сергей нас любил. Меня и моих детей. Этот поступок противоречит всему, можно сказать, что он тогда хотел нам сделать больно... Зачем? Если у нас всё хорошо. Когда мы все собираемся ехать в отпуск.

Были люди из правоохранительных органов, которые мне признались, что раньше тоже задумывались о самоубийстве, но их останавливала семья: либо ребенок, либо супруга, либо родители. То есть эти люди живы и продолжают работать, а мой муж нет? Получается, он не смог справиться с этой историей или он нас не любит?

Мне следователи из Нижнего Новгорода — проверку проводят они — сказали вообще эту тему закрыть и не муссировать. Я пыталась говорить со следователем, мне он сказал: «Вы просто сходите с ума». На что я ответила: «Вы не расследуете так, как должно быть, вы просто заняли позицию, что он сделал это сам. Почему вы заняли эту позицию, откуда у вас такая уверенность?»

В Перми представители правоохранительных органов спрашивали меня, что до них дошли слухи, что мне заплатили деньги, чтобы я настаивала на возбуждении уголовного дела. Это полная ложь. Я настаиваю на возбуждении уголовного дела, потому что считаю, что это убийство.

— СМИ писали, что в 2020 году у Сергея Сарапульцева была первая попытка суицида…

— Это неправда. Это вообще не про моего Сергея.

Я хочу сказать, о чем мечтал Сергей Юрьевич. В последние годы он мечтал выйти на пенсию и написать книжку про Геращенко (серийный убийца, мы писали о его расследовании, изучив тома дела в архиве суда. — Прим. ред.). Я помню, как он целый год работал, когда расследовал эти сложные убийства. Сергей чувствовал, что Геращенко следит за ним, сам убийца потом сказал, что действительно следил… Тогда было страшно. В книге он хотел рассказать и о других уголовных делах, которые были наиболее интересными, где была следственная удача. Где действительно ты ищешь, сталкиваешься с трудностями. Он мечтал преподавать. Он прекрасно читал лекции, и молодежь его любила. Его и следаки любили. У него была прекрасная команда.

Эти прошедшие полгода показали мне, кто для нашей семьи действительно близок, а кто отдалился и исчез из нашей жизни. Я благодарна всем, кто поддержал и помогал мне всё это время. Слова поддержки мне писали даже незнакомые люди.