Театра драмы пополнил репертуар новым спектаклем «Коля+Оля»

В Самарском театре драмы выпустили премьеру по пьесе Леонида Андреева «Дни нашей жизни», переименованной в афише в легкомысленное «Коля+Оля». В спектакле занят актерский курс Вячеслава Гвоздкова, этим летом выпустившийся из СПбГАТИ.

В Самарском театре драмы выпустили премьеру по пьесе Леонида Андреева «Дни нашей жизни», переименованной в афише в легкомысленное «Коля+Оля». В спектакле занят актерский курс Вячеслава Гвоздкова, этим летом выпустившийся из СПбГАТИ.

Дипломный спектакль в постановке Вячеслава Гвоздкова весной сдавали на малой сцене театра, а теперь «Коля+Оля» перенесен на большую сцену и будет идти в репертуаре.

«Дни нашей жизни» - что-то вроде наших «Ромео и Джульетты», но с достоевщинкой. Пьеса не самая характерная для Леонида Андреева, и может быть, именно поэтому когда-то очень популярная. Обычно создававший страшно умозрительные конструкции с глубоко пессимистичной философией, здесь писатель пишет о студенческой любви, обернувшейся, правда (Андреев не был бы Андреевым), мучительными страданиями. По распространенной версии, в основе сюжета — факты из биографии самого писателя, и студент Коля Глуховцев - во многом сам Андреев.

Мелодрама – жанр, популярный во все времена, и «Дни нашей жизни», в которых нищий студент искренне и безнадежно любит молодую девушку, буквально проданную матерью в проститутки, пользовались успехом в дореволюционной России и ставились даже в сталинское время, хотя остальной Андреев до 60-х был под запретом.

В Театре драмы пьесу поставили так, что получилось фактически два спектакля. В первом действии на сцене, скорее, музыкальная постановка в духе выпущенной на том же актерском курсе «Нашей кухни». Разухабистая компания студентов (играет весь курс) чокается пивными бутылками под «Ну-ка, мечи стаканы на стол» Гребенщикова, «Наутилус» и «Чайф». Студент Коля (Вадим Богданов) и его любимая Оля (Наталья Ионова) выделяются из этой молодой толпы каким-то трогательно-трепетным отношением друг к другу. Остроумно решены декорации: это цилиндрический крутящийся экран, на который спроецирована анимация Анны Колейчук (Москва). Особенно красиво выходит, когда анимация имитирует театр теней с силуэтами деревьев и людей. И хотя немного наивно вот так «в лоб» иллюстрировать пьесу Андреева про студентов русским роком, прием работает, и первое действие выходит по-студенчески обаятельным, с этими большими качелями, на которых качаются влюбленные, песнями хором и намеренным выходом за рамки действия (обидевшегося на товарищей актера уговаривают, называя реальным именем, а не сценическим).

Но сюжет развивается по логике мелодрамы и мировоззрения Леонида Андреева: скромница Оля оказывается проституткой (умер отец, не было денег, бессердечная пьющая мать и т.д.), и спектакль из области мюзикловой перемещается в психологическую драму. Второе действие камернее, в нем много диалогов — матери и дочери, горничной и героини, офицера и матери... Декорации Александра Орлова представляют уже квартиру Ольги Николаевны, в которой потерявшая интерес к жизни героиня пытается переспорить мать (Любовь Анциборова), восстановить отношения с Колей и что-то сделать со своей жизнью, но поддается на уговоры и шантаж, и некое подобие хеппи-энда случается только благодаря неожиданно благородному и страшно наивному провинциальному офицеру (Александр Фадеев).

В этом втором спектакле, к сожалению, оказывается, что полноценную подробно-психологическую игру большая часть вчерашних выпускников еще не тянет, и в напряженные моменты ребята норовят сорваться то в крик, то в фальшь. Правда, центральные герои хорошо ведут свои роли, Наталья Ионова так искренна и в своей первоначальной скромности, и в истериках с матерью, и в своем явном взрослении к концу спектакля, а Вадим Богданов - даже в сцене, когда молча, подперев рукой голову, наблюдает за выпивающим соперником-офицером, что театр уже точно можно поздравить как минимум с героем и героиней.

В остальном — то ли актерам еще не хватает опыта, то ли становится меньше песен, за которыми легче спрятать огрехи, но что-то во втором действии не срастается. А может, оно банально проседает по причине полной литературности. Когда в Драме играли премьеру, телевидение уже показывало кадры с Манежного побоища, на которых почти ровесники героев расправлялись отнюдь не с несправедливыми родителями, и при таком бэк-граунде история с продажей девушки в проститутки, спивающимся студентом и благородным провинциальным офицером выглядит какой-то совсем уж картинной. А с реальностью за окнами театра соперничать на сцене даже труднее, чем с детьми и животными.