Самарский театр открыл сезон премьерой «Травиаты»

Новый, 82-й, сезон в Самарском академическом театре оперы и балета открылся премьерой оперы Джузеппе Верди «Травиата» в постановке итальянского режиссера Карло Антонио де Лючия. Репертуар театра пополнился еще одной «базовой» оперой, первой, но не последней в этом сезоне.

Классическая простота

На пресс-конференции перед премьерой «Травиаты» художественный руководитель и главный дирижер оперного Александр Анисимов подчеркнул, что новым спектаклем занимается тот же коллектив, который ставил «Баттерфляй», не считая разных режиссеров-постановщиков. И хотя «Мадам Баттерфляй» Джакомо Пуччини сильно отличается от «Травиаты» Джузеппе Верди, хочется провести некоторые сравнения между двумя постановками, осуществленными европейскими режиссерами, приглашенными худруком театра. У Дитера Мартина Кеги и Карло Антонио де Лючия оказались совершенно разные подходы к постановке опер. Швейцарец привнес в оперу дополнительные смыслы, используя видеопроекции. Благодаря работе режиссера спектакль «Мадам Баттерфляй», несмотря на не очень яркую игру (не путать с исполнением вокальных партий) актеров, получился очень стильным и зрелищным.

Антонио де Лючия, напротив, сознательно отказывается от каких-либо эффектов, ставя «классическую» версию «Травиаты». Никакой дополнительной интриги со сценографией, никаких явных режиссерских приемов — только гениальная музыка Верди и исполнение партий самарскими артистами в декорациях, созданных главным художником Оперы Еленой Соловьевой. Все внимание публики сконцентрировано на сценографии и артистах. Особенно следует отметить исполнение партии и полную драматизма игру Ирины Крикуновой в роли Виолетты, несмотря на отдельные технически сложные эпизоды, где приглашенная солистка Самарского оперного немного форсирует голос. В отличие от главной героини, образ которой меняется в каждом акте в соответствии с либретто, остальные герои оперы кажутся одинаковыми в разных ситуациях. «Я волнуюсь», - поет Дмитрий Крыжский (Альфред Жермон) — обладатель приятного тенорового голоса, хотя волнения не читается ни на лице, ни в игре актера. Василий Святкин (Жорж Жермон) произносит слова раскаяния в финальной сцене, не меняясь в лице. Вместе с главной героиней живую игру (насколько это позволяет роль) показывают второстепенные персонажи оперы - Барон (Зураб Базоркин), Аннина (Валентина Анохина), Маркиз (Георгий Шагалов). «Спасает» ситуацию, если можно так выразиться, главная героиня и хор (хормейстер Валерия Навротская) с оркестром (дирижер-постановщик Александр Анисимов). Публика не отрываясь наблюдает за трагической судьбой Виолетты, а вслед за последними звуками раздается заслуженное «Браво!».

Китч обыкновенный

Наибольшее количество вопросов вызывает, пожалуй, сценография спектакля. Как сама идея, так и ее воплощение. Декорации перекликаются с оформлением зрительного зала и остальных интерьеров оперного театра. Красный суперзанавес, позолоченные колонны, красные колонны с позолоченным основанием и капителями коринфского ордера, белые ограждения балкона с классическими балясинами, также напоминающие ограждения в колонном зале оперного. Откровенно бутафорные высокие зеркала, на поверхности которых видны швы. Суперзанавес не в первый раз применяется в Самарской опере, и если в «Борисе Годунове» со стильными видеопроекциями Каплевича и в «Ромео и Джульетте» он уместен, то тут о его назначении остается только догадываться. В финальной сцене спектакля декорации двух предыдущих действий объединяются. На сцене разные по цвету колонны и задники с изображением аналогичного суперзанавесу рисунка. К красно-бело-золотому китчу добавляется розовый, оранжевый и голубой цвета прожекторов. В результате получается очень яркое, богатое в цветовом отношении, но, к сожалению, безвкусное зрелище.

Большая опера

В прошлом году народный артист России Александр Сибирцев во время представления труппе театра нового художественного руководителя Александра Анисимова заявил: «Мы вошли в новое здание, мы вошли в новый театр со старой идеологией. Мне непонятно, почему сейчас замусоливание, бесконечно шедшее годами, возвращается. Почему в течение последних лет шло мелкотемье, которое не может быть вынесено на эту сцену. Идеология академического театра – это его основной, базовый репертуар. Что такое базовый репертуар: это Верди, это Пуччини, это Чайковский, Моцарт и т.д. Если этого не будет, то труппа будет постепенно нырять под планку. Надо ставить высокую планку и искать средства для выполнения тех задач, которые будут поставлены, а не наоборот. Что такое детский спектакль в академическом театре?

Это «Снегурочка» Римско-го-Корсакова. А «Карлсон» - это дело филармонии, это дело ТЮЗа, это дело любого другого учреждения. Давайте думать, на кого мы ставим «Иоланту», на кого мы ставим другие спектакли и как будет развиваться наша труппа. У нас до сих пор есть готовая, целиком сохраненная «Аида». Пусть она не новая, но вполне сценична. Это уже тот уровень, который не нырнет под эту планку. Надо менять идеологию. Если мы придем в театр со старой идеологией, то у нас ничего не получится».

Прошел год, и на сцене Самарского оперного появился сначала «Борис Годунов», а теперь и «Травиата». В этом сезоне будет осуществлена новая постановка «Евгения Онегина» и «Аиды». Директор театра обмолвилась о планах по постановке «Севильского цирюльника». В общем, театр наращивает репертуар. И хотя новые постановки после премьерных показов не часто можно увидеть на сцене, каждая из них становится праздником, подобным премьере «Травиаты».