«Русские с нами вне завода не здоровались»: как жили рабочие «Юнкерса» и «БМВ» в самарском поселке Управленческом

Не тюрьма и ГУЛАГ, а отдельные квартиры, не голодный паек, а килограммы мяса, не рабский труд, а нормированный рабочий день на заводе № 2 (сейчас — ПАО «ОДК-Кузнецов») с зарплатами в два раза выше, чем у местных инженеров. А еще: отдельная немецкая школа, кружки и спортсекции для детей, землячество, коллективное посещение театров, вылазки на природу и даже свой симфонический оркестр! Рассказываем о жизни в Куйбышеве вывезенных из нацисткой Германии так называемых трофейных немецких специалистов.

Октябрь 1946 года. 5 утра. Тишину улиц полуразрушенного после бомбардировок маленького Дессау в Германии разрезал шум моторов и звуки русской речи. Грузовики с автоматчиками и специалистами госбезопасности СССР подъехали к домам немецких специалистов, работавших на заводе «Юнкерс».

Юнкерс — германская авиастроительная компания. Была основана в 1895 году Хуго Юнкерсом в Дессау как фирма Junkers&Co и поначалу производила газоотопительные котлы, охладители и вентиляторное оборудование. Заниматься авиастроением компания начала во время Первой мировой войны, так что ко Второй мировой стала крупнейшей в нацистской Германии фирмой, занимавшейся самолетостроением.

Советские солдаты звонили в двери квартир ошарашенных фрицев, представлялись и объясняли, что тех ждет долгая дорога в СССР.

— Гарантировали сохранение жизни, предоставление жилья и работу по специальности. Солдаты помогали грузить вещи. Никаких документов не оформляли. Грузовики подъезжали к железнодорожному эшелону, который стоял возле сахарного завода в городе Дессау. В пассажирских вагонах разместили специалистов с семьями, в багажных — их вещи, — вспоминал заместитель главного конструктора завода № 2 Е. М. Семенов.

Государственный союзный опытный завод № 2 в октябре 1941 года был эвакуирован в Куйбышев из Москвы. В годы ВОВ там производили двигатели для самолетов Ил-2, МиГ-1, МиГ-3, а также для торпедных катеров. Сейчас завод носит имя выдающегося конструктора Николая Кузнецова — ПАО «ОДК-Кузнецов». Предприятие является разработчиком авиадвигателей марки НК (ранее под маркой ТВ) для военной и гражданской авиации, ракетных двигателей, двигателей для газоперекачивающих установок и электростанций на базе авиадвигателей. Здесь же производятся ракетные двигатели: все пилотируемые и грузовые космические корабли в СССР и России — «Восток», «Восход», «Союз», «Прогресс» — запущены с помощью ЖРД РД-107 и РД-108 и их модификаций серийного производства ПАО «ОДК-Кузнецов».

Вместе с рабочими и инженерами «Юнкерса» были отправлены в СССР их коллеги с авиадвигателестроительных фирм «БМВ» и «Аскания». Так часть немецких специалистов оказалась в Москве на заводе № 1, а часть в Куйбышеве — на Управленческом.

— Реактивная авиация и управляемые ракеты — тогда Германия занимала позицию мирового лидера в этих областях производства. Вместе с техническими специалистами из Германии в СССР отправили всё демонтированное с заводов оборудование, которое находилось на подконтрольной нам территории, вывезли весь инструмент и чертежи. Из 2184 единиц техники, прибывшей в 1947 году, 1739 отправили прямо в Куйбышев на Управленческий, — поделился с 63.RU информацией начальник отдела использования архивных документов Самарского областного государственного архива социально-политической истории Евгений Малинкин.

По его словам, долгое время история работы немцев в Куйбышеве была засекречена.

Подготовка к переезду немецких специалистов началась летом 1946 года. Проверка Министерства госбезопасности показала, что треть из них — бывшие члены НСДАП. Тем не менее условия жизни бывших нацистов, изготавливавших машины смерти, в стране-победительнице были весьма неплохими.

Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (нем. Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei (NSDAP) — ультранационалистическая экстремистская политическая партия Германии, существовавшая с 1920 по 1945 год, политический носитель идеологии национал-социализма.

— В послевоенной Германии с работой по специальности было плохо, поэтому такой переезд, как ни крути, был возможностью выжить. Тем более что немцам предлагали отнюдь не рабские условия труда. Согласно сохранившимся в архивах документам, каждому из них полагалось специальное «подъемное» пособие от 3 до 10 тысяч рублей. В соответствии с распоряжением Совета Министров СССР от 9 декабря 1946 года об оплате труда немецких специалистов и рабочих на заводе № 2 было установлено следующее количество окладов: по 7 тысяч рублей — 2 оклада; по 6 тысяч рублей — 4 оклада; по 5 тысяч рублей — 20 окладов; по 4 тысячи рублей — 30 окладов; по 3,5 тысячи рублей — 30 окладов; по 3 тысячи рублей — 45 окладов; по 2,5 тысячи рублей — 89 окладов; по 2250 рублей — 90 окладов; по 2 тысячи рублей — 110 окладов; по 1750 рублей — 90 окладов; по 1,5 тысячи рублей — 90 окладов; по 1250 рублей — 45 окладов. Остальным категориям — рабочим низкой квалификации, служащим, ученикам — оплата производилась по существовавшим в то время на заводе тарифным расценкам. Для сравнения: советские инженеры и рабочие получали на том же заводе в 1,5–2 раза меньше, — перечисляет Евгений Малинкин.

На волжских берегах «трофейные» немцы создали и свое землячество. Оно занималось кассой взаимопомощи, организацией культурных и спортивных мероприятий. Приехавшие на Управленческий технические специалисты были недурно образованы и музыкально. Так что на вечерах отдыха немцев играл симфонический оркестр из 32 человек, два джаз-оркестра по 12–15 человек, были также трио, квартеты и квинтеты и множество хоровых капелл. По воспоминаниям очевидцев приятным баритоном обладал руководитель немцев Фердинанд Бранднер, работавший в Дессау на заводе «Юнкерс» техническим директором и получивший звание штандартенфюрера (полковника).

Плюс ко всему немцам разрешили переводить половину своей зарплаты в восточную Германию, специально установив для них курс: 1 марка равна 50 копейкам. При этом официальный курс был один к одному.

Гансам разрешили также выписывать с Родины газеты и журналы, получать посылки от родных. Не обделяли их и питанием.

— До октября 1947 года, когда в СССР существовала карточная система, все немцы получали продуктовые карточки. По нормам для первой группы специалистов в месяц было положено 6 килограммов хлеба из ржаной и отбойной муки, 15 килограммов пшеничного хлеба первого сорта, 300 граммов картофельной муки, 7,5 килограмма мяса и рыбы, 1,6 килограмма жиров, 12 килограммов картофеля, 15 килограммов овощей, 60 яиц, 3,3 килограмма крупы и макарон, 1,65 килограмма молочных продуктов, 1,5 килограмма сахара, 90 граммов суррогатного кофе, 600 граммов сухих фруктов и ягод, 600 граммов соли. Для второй группы специалистов по нормам на месяц полагалось 10,5 килограмма хлеба из ржаной и отбойной муки и столько же пшеничного хлеба первого сорта, 4,2 килограмма круп и макарон, 6 килограммов мяса и рыбы, 1,5 килограмма жиров, 750 граммов сахара, 600 граммов соли, 15 килограммов картофеля, 9,6 килограмма овощей, 600 граммов печенья, 1,5 килограмма рыбных консервов. Неработающие члены семьи получали «иждивенческую карточку», — рассказывает Евгений Малинкин.

Каждой желающей немецкой семье выделили под огород 300–500 квадратных метров, обеспечив их семенами, рассадой и семенным картофелем.

Жилье для иностранных специалистов готовили загодя. К 1 ноября 1946 года трест № 11 достроил 35-квартирный дом и 93 финских одноквартирных домика, восстановил и отремонтировал бывший райсовет, 45-квартирный дом, жилые дома квартала № 2, здание здравницы, коттедж № 8.

Так что прибывшим 657 немецким специалистам и 1134 членам из семей было где разместиться. Занятые 147-м саперным полком и артиллерийской бригадой № 63679 жилые дома рядом с Управленческим военных обязали освободить.

— Квартиры имели по 2 или 3 комнаты, кухню и туалет. <...> В доме 35 имелись большие комнаты. Нам посчастливилось, что для нашей семьи в 6 человек удалось получить в этом доме 2 комнаты: 28 и 16 квадратных метров. Этой площади хватило, чтобы разместить нашу мебель.<...> На первый взгляд дом производил неплохое впечатление. Но неряшливое и технически некачественно выполненное оборудование вызывало разочарование. В первый год не функционировало ни электроснабжение, ни центральное отопление. Много зимних ночей мы сидели при свете свечей, мерзли, так как температура в квартире была 10–12 градусов. А когда бушевали зимние метели, не помогала принятая у русских заделка и заклейка всех щелей в окнах, которую мы проводили уже в октябре. Оставляли для вентиляции маленькую форточку. Кирпичная плита была сложена вкривь и вкось, тяга в ней была плохая. Наши женщины редко пользовались ею, предпочитая электроплитки и керосинки. <...> С течением времени эти дома и квартиры всё более приходили в упадок, так как никакого ухода и ремонта не планировалось. Разбитые стекла в подъездах были заменены фанерой. Штукатурка осыпалась, трубопроводы покрывались ржавчиной, лопнувшие от мороза батареи в подъездах не заменялись, двери черного входа не закрывались, висели на петлях, — вспоминал впоследствии работавший на заводе № 2 Курт Пфлюгер, не уточняя при этом, кто же разбил стекла в подъездах, если весь дом занимали только немецкие семьи, а русские, по его же свидетельству, старались не контактировать с ними вне завода и даже не здоровались на улицах.

Воспоминания из его дневника «Путь на Волгу» приводятся в сборнике документов из архива научно-технической документации «Немецкие авиационные специалисты в г. Куйбышеве в первые послевоенные годы (1946–1953)».

Контроль за жизнью «трофейных» специалистов на Управленческом осуществляла специальная комендатура. Она проводила ежедневные проверки: не сбежал ли кто из фрицев, все ли вышли на работу вовремя. К слову, работали приехавшие из Германии 6 дней в неделю по 8 часов в день с 1,5-часовым перерывом на обед.

Поехать в Куйбышев с Управы немцам можно было только оформив разрешение в отделе режима. Нарушитель мог получить выговор или провести под арестом трое суток.

15 апреля 1949 года главным конструктором завода № 2 стал легендарный Николай Кузнецов. Он реорганизовал структуру ОКБ. При нем созданы 11 бригад (групп). Их руководителями были немецкие специалисты, а заместителями — советские. Один из немцев впоследствии вспоминал о Кузнецове так:

— Мой двухлетний сын лежал тогда с дифтерией в больнице в Куйбышеве, ухаживала за ним, как обычно, его мама. К моменту выписки возник вопрос, как привезти обоих домой, поскольку водителям такси запрещалась доставка из больницы. На автобусе больные из больницы также не транспортировались. Работавшая у меня чертежница Руфа Баракина была свояченицей Кузнецова. Она рассказала ему об этом. Через несколько минут Кузнецов пригласил меня к себе и сказал, что шофер отвезет меня на «Победе» в Куйбышев для того, чтобы привезти моего сына с матерью из больницы. Я пошел в гараж и сказал шоферу об этом, в гараже шофер медлил, сделав замечание, что все им распоряжаются. Я сунул ему в руку 20-рублевую ассигнацию, после чего он сказал: «Ну давай, поехали!» Мы приехали домой. На следующий день Кузнецов спросил меня, взял ли шофер с меня денег. Я, конечно, ответил: «Нет!»

В конце ноября 1953 года немцев с Управленческого перевезли в подмосковное Савелово. А через год — отправили оттуда в Германию.

Это далеко не первые иностранцы, которым пришлось поселиться на берегах Волги. В 30-х годах прошлого века в куйбышевском детском доме оказались маленькие испанцы. Их быт был мало похож на сказку. Они голодали, болели тифом, дрались, мерзли и... участвовали в съемках легендарного фильма «Тимур и его команда». Почитайте, каким ветром в провинциальный городок на Волге занесло 153 ребенка из Пиренеев.