«Мы живем и строим планы на будущее»: истории самарцев с ВИЧ-инфекцией

ВИЧ — не самая популярная тема для разговора, ее не обсуждают за чашечкой кофе в обеденный перерыв с коллегами. Инфицированные не раскрывают свою тайну, они бережно охраняют ее от посторонних. Слезы, воспоминания о потерянном здоровье и разрушенные семьи: исправить это уже нельзя, но можно попытаться начать строить новую жизнь. Об этом во Всемирный день борьбы со СПИДом 63.RU поговорил с ВИЧ-инфицированными самарцами.

— О своем статусе я узнала в 2009 году. Я никогда не думала, что это может произойти со мной. Заразилась, когда употребляла наркотики. Я долго отказывалась принимать препараты, я сопротивлялась, не хотела признавать свой статус. Я читала о лечении ВИЧ в интернете и верила разным слухам. Боялась, что если я буду принимать терапию, то мое состояние станет еще хуже. Когда я в первый раз попала в больницу 3 года назад, я была в очень тяжелом состоянии. Я уже почти не могла ходить. Меня привезли полуживой, а ушла я отсюда своими ногами и в бодром состоянии. Я смогла выйти на работу.

— Сперва меня одолевали головные боли, я перенесла инсульт, начались проблемы с кровью — она не сворачивалась. До заболевания я была здоровым человеком. Даже в школе, когда я училась, у меня никогда не было даже температуры, иммунитет со всем справлялся. А вот после того, как я стала ВИЧ-инфицированной, проблемы дали о себе знать. Врачи не брались даже за лечение моих зубов, они элементарно не могли остановить кровь. О своем статусе я сразу рассказала семье. Меня поняли, приняли, от меня не отвернулись, меня поддержали, не дали упасть духом. Я им за это безмерно благодарна. Но мои коллеги, конечно, не знают. От них я это скрываю. Ведь не все люди понимают, что такое ВИЧ. Они начинают отстраняться и бояться. Хотя бояться нас не стоит.

Дома у меня нет никаких ограничений. Приходится только принимать таблетки, которые прописал доктор.

— У меня были проблемы по женской линии, я сдала кровь и оказалось, что у меня положительный анализ на ВИЧ. Это было в 2010 году. Так получилось, что я заразилась половым путем.

Раз в три месяца я получаю медикаменты. Раз в полгода на две недели ложусь в стационар на лечение.

Я живу с ВИЧ-инфекцией как все нормальные люди. Я работаю и воспитываю 13-летнюю здоровую девочку. Мой ребенок пока не вникает в суть проблемы. Я хочу ей донести, что это очень опасная болезнь, но она пока маленькая, не понимает. О своем диагнозе я практически никому не рассказываю — только знакомым со схожими проблемами. Я не афиширую свою болезнь, не хожу и не кричу об этом. Когда человек не болеет, он смотрит на эту проблему другими глазами. Когда он сталкивается с болезнью, начинает понимать все тонкости и «прелести» этой жизни. Мы стараемся цепляться за жизнь. Сейчас я понимаю, что каждый день нужно посвящать своему здоровью.

Если бы я могла повернуть время вспять, я бы обязательно была осмотрительнее в интимной жизни. Когда я вижу здоровых людей, мне хочется выглядеть так же, как и они.

Так называемое СПИД-диссидентство — огромная проблема, которая мешает медикам эффективно бороться с распространением ВИЧ.

Диссиденты уверяют, что ВИЧ и СПИДа не существует — всё это выдумки врачей. Они отказываются принимать терапию и лечить своих детей. Последствия, к сожалению, бывают очень печальными.

— Будучи беременной и ВИЧ-инфицированной, женщина категорически отказывалась от приема терапии, — вспоминает один из трагических случаев главврач Самарского СПИД-центра Алексей Спирин. — Мы неоднократно ее предупреждали. Все врачи, которые ее лечили, постоянно убеждали пациентку, что ей необходимо принимать препараты. Они объясняли, что риск передачи вируса ребёнку в подобной ситуации очень высок. Она отказывалась, думала, что ВИЧ-инфекции не существует и ничего не нужно делать. В результате, к сожалению, ребенок родился с диагнозом «ВИЧ». Врачи взяли ребенка на диспансерный учёт, но она отказывалась лечить и его. Ситуация — патовая. К сожалению, мать этого ребенка сейчас умерла, малыш находится на попечении бабушки. Бабушка вначале тоже отказывалась его лечить. У медперсонала было огромное разочарование. Мои врачи даже плакали. Они ведь знали, как не допустить этой ситуации, малыш мог родиться здоровым. Ребенок был очень тяжелый, но на сегодняшний день он получает специальное лечение, благодаря которому его состояние достаточно стабильное.