«Получала сотни тысяч за каждого ребенка»: как устроен бизнес суррогатного материнства в России

К суррогатному материнству относятся неоднозначно: например, в религии считается, что это вредит браку. Бытует мнение, что в этом случае женщина отдает собственное дитя чужой семье. Но для многих людей — это шанс: для пары — стать родителями, а для суррогатной мамы — дать будущее своему ребенку, сумев помочь другой семье. Но этот шанс невозможен без помощи со стороны. И наша собеседница Татьяна, уроженка Самары, помогла появиться на свет более чем 50 малышам. Она рассказала о своем опыте и развеяла некоторые мифы.

«Заинтересовала формулировка»

— Как вы попали в эту сферу? У вас было какое-то представление о суррогатном материнстве до этого?

— В 2016 году мы с мужем переехали в Санкт-Петербург, и в 2017-м я спонтанно откликнулась на вакансию «офис-менеджер / куратор донорских программ» — меня заинтересовала формулировка. Когда меня позвали на собеседование, я узнала, что это центр репродукции.

Честно скажу, у меня не было никакого отношения к этой теме. Эта сфера была для меня как из кино: что-то далекое, непонятное.

— Расскажите о начале карьеры. Какие у вас были обязанности?

— Сначала я работала с девушками, которые были донорами ооцитов. После 2 месяцев стала куратором суррогатного материнства. Проработала примерно с ними год. После этого я ушла в декрет, а потом начала работать как персональный куратор.

В мои обязанности входило от поиска суррогатной мамочки до постоянного контакта с ней и врачами, а также решение юридических вопросов. В итоге я получала за это несколько сотен тысяч, ведь куратор ведет программу около 10–11 месяцев. Хотя однажды я вела семью два года.

— Вам пришлось выслушивать негатив к этой сфере?

— С предрассудками сталкивалась часто. Когда я говорила, где работаю, всё очень живо на это реагировали. У нас в стране вообще многие убеждены, что суррогатная мама отдает своего ребенка, что всё это происходит с помощью искусственной инсеминации, то есть вводят сперму папы в нее.

«Продавали квартиры ради ребенка»

— Что вы скажете о людях, которые обращаются в центры репродукции?

— В основном это те, у которых нет возможности самим выносить и родить, у них есть диагнозы и патологии. В фильмах нередко показывают, что девушки не хотят портить фигуру, потому они обращаются к суррогатным матерям — таких в моей практике не было. Я склоняюсь к тому, что люди, которые идут на такое, хотят оставить что-то свое.

В плане финансов к нам приходили как очень состоятельные пары, так и те, кто продавали свои квартиры, дачи, машины ради ребенка.

— Сколько же стоит такая услуга?

— Родители могли отдать до 2 миллионов за «всё включено»: то есть анализами, назначениями и общением с врачами занимается агентство. В 2019–2020 году я вела программу, в которой пара отдала 2 миллиона 200 тысяч рублей. Думаю, сейчас в такую сумму уже не уложиться.

— А что скажете о суррогатных матерях? Зачем они соглашались на подобное?

— Ради денег. И это не просто разговоры: основной гонорар после родов составляет около 1,5 миллионов сегодня. Раньше было поменьше, но несколько лет назад все девушки шли в суррогатные матери, чтобы купить себе и своим детям жилье.

Вторая распространенная причина довольна необычная: некоторым нравилось состояние беременности, когда внутри малыш, как проходит этот процесс. Но своих детей они иметь больше не хотят.

«Подделывали анализы»

— Как проходит отбор на такую непростую должность, как суррогатная мама? Могут ли быть какие-то послабления?

— У нормальной клиники послаблений быть не может. В годы моей работы суррогатной мамой могла стать женщина от 18 до 35 лет включительно, у которой должен быть минимум один свой здоровый ребенок, рожденный естественным путем. Также девушка должна быть полностью здорова физически и психически. Потом многие клиники сократили возраст. Моей последней суррогатной маме, которую я вела лично, было 34 года — мы с ней успели еще войти в этот порог.

Некоторые брали суррогатных мам после кесарева сечения. Тут был риск, что эмбрион мог прикрепиться неправильно: если он закрепится к рубцу, то беременность не развивается и делают аборт.

— В кино показывают, что суррогатной мамой может стать знакомая семьи или уже беременная девушка. Такое возможно?

— Да, иногда приятельницы пары могут выносить ребенка, главное, чтобы она подходила под все требования и не была их родственницей. А вот по поводу беременной — такие случаи есть, и я о них знаю. Была ситуация, когда ко мне обратилась женщина, она спросила про беременную девушку, которой не нужен ребенок: суррогатное материнство было ей не по карману. Я ей не смогла помочь. Позже она снова связалась и сказала, что сама нашла. Я не знаю, как это ей удалось, это ведь считается продажей ребенка. Если мать отказалась от младенца в роддоме, то потом его передают в Дом малютки, и там он попадает под распределение. А на новорожденных здоровых малышей стоят большие очереди из родителей.

— Мог ли кто-то из потенциальных матерей подделать анализы, документы, чтобы попасть в программу?

— Вы не поверите, но не только они врут: даже агентства обманывают по поводу состояния суррогатных мам. Это причина, по которой я зареклась работать в центре репродукции после декрета. Чего только я ни насмотрелась: и анализы подделывались, и не совсем верная информация сообщалась парам. Иногда даже подделывали данные доноров, чтобы их взяли, потому что «уже нужно кого-то брать».

— Если к кандидатам суровые требования, то как с семьями — им могут отказать?

— Наше агентство почти никому не отказывало. А вот клиники могли. И я знаю, что сейчас не берут в программу супругов, которые не расписаны, однополые пары, также одиноких мужчин и женщин. Когда я работала уже сама, я отказывала некоторым, если понимала, что родители не совсем адекватно оценивают себя и ситуацию.

— Как агентство следило за суррогатными матерями? Могли ли будущие родители принимать в этом участие?

— Мы брали на себя всю заботу о суррогатной маме: это врачи, анализы, даже жилье. Если мама живет в городе проведения программы, то может находиться у себя дома. Но часто они приезжают из других городов, и тогда живут на съемных квартирах, которые им снимают агентство или будущие родители. Часто их селят в жилье, где живут еще несколько суррогатных мам.

Родители могут сохранить полную анонимность вплоть до родов. Но чаще они хотят всё знать о суррогатной маме, о ее жизни, общаться с ней, с ребенком. И я думаю, это нормально. Я всегда звала родителей на скрининги (УЗИ и биохимический анализ венозной крови на гормоны у беременных в 1, 2 и 3-м семестрах. — Прим. ред.), потому что это волшебный момент — особенно, когда видишь впервые и понимаешь, что это твой ребенок. Эмоциональная связь с ним становится крепче.

— Еще один эпизод из фильмов: семья селит у себя суррогатную маму. У вас было подобное или это миф?

— Когда суррогатная мама и родители так проникались друг к другу теплыми чувствами, то пара могла расторгнуть договор с агентством и уже сами следить за женщиной. Например, одна суррогатная мама умышленно оговаривала агентство, и в середине беременности биологические родители взяли ее под свое крыло. И они прекрасно общаются до сих пор.

— А кто из пары будущих родителей больше участвует в жизни суррогатной мамы?

— В основном, биологическая мать. У меня было всего два случая, когда папы принимали активное участие. В одном из них отец был очень активным, а мама — интровертом, которая не хотела видеться с суррогатной мамой. Она чувствовала себя неполноценной.

«Отец хотел избавиться от ребенка»

— Как проходило ваше общение с будущими родителями? Вы могли бы сказать, что с кем-то даже подружились?

— Мы всегда были на связи с биородителями, до самого конца. Было несколько историй, которые трогали до глубины души. Например, дама, с которой я работала два года. Это потрясающая женщина и мама: она 13 лет пыталась забеременеть сама, потом еще два года мы пробовали с суррогатной мамой. И, да — у нас теплые отношения, но деловые.

С кем я работаю, я стараюсь соблюдать дистанцию. Даже притом что куратор присутствует на родах и поддерживает как родителей, так и суррогатную маму.

— Попадались конфликтные семьи?

— Конечно. Это была одна из моих последних программ. Мы еще и переехали из России, я не могла контролировать всё лично. Программа закончилась хорошо: суррогатная мама родила, мои обязательства все выполнены. А вот с биологической мамой было очень сложно работать, потому что она постоянно винила всех во всём, подозревала. В итоге она еще не выплатила мой гонорар.

— Мог ли кто-то из пар отказаться от услуги уже во время беременности суррогатной мамы или даже ребенка?

— У нас была одна страшная история. Суррогатной матери была подсажена двойня, оба эмбриона прижились, хоть беременность началась очень тяжело. А биологический отец считал, что, если двойня, то это априори разнополые дети. Когда близилось время первого скрининга, он сказал: «Если дети будут однополыми, то мы сделаем редукцию». То есть удаление одного из плодов. И врачи нам сказали, что это два мальчика. Мы все перепроверяли, спорили с отцом, но он настаивал на то, что это наша вина и требовал операцию. Мы уже готовы были ехать в клинику, но вдруг папа опомнился — сказал, что это его малыши и он передумал.

В итоге эта суррогатная мама родила двойню раньше срока. Био-папа даже не приехал, вместо него была его жена, которая изначально выступала против: буквально на полгода раньше она сама забеременела, и как раз недавно родила своего малыша. Потом мне рассказали, что отец отказался от детей.

— А бывали проблемные суррогатные мамы?

— Да. Один раз суррогатная мама поехала без предупреждения к родным в соседний город на 35-ой неделе беременности. И у нее начали подтекать воды. Она добралась до клиники только спустя 3–4 часа, у нее уже произошло выпадение руки младенца — лопнул плодный пузырь, выпала рука. Ей было сделано экстренное кесарево, после которого она не может иметь детей. Знаю, что какое-то время ребенок тоже провел в реанимации.

— Кто-то из мам мог привязаться к ребенку или даже не отдавать его?

— До вступления в программу с женщинами работают психологи. Но и сама девушка знает, зачем она тут и с самого начала настраивает себя, что это не ее ребенок. Многие суррогатные мамы напрямую говорили нам, что у них есть свои дети, и чужой им не нужен. Один раз лишь был момент, когда суррогатная мама, которую я вела, взгрустнула после родов: «Я лежу в послеродовой палате, а малыша со мной нет».

«Сложно говорить, что беременность сорвалась»

— Вы общаетесь с кем-то из семей, которые вели?

— Некоторые родители, которые безумно благодарны нам, могут прислать фото подросшего малыша с подписью «Посмотрите, какие мы уже большие». Но многие пары считают этот опыт травматичным, потому не хотят поддерживаться связь и вспоминать это.

— А как вы все это переживали? Было больше теплых моментов или негатива?

— Были семьи, за которые я очень сильно переживала. Например, было тяжело говорить родителям, что у них не получилась беременность или что она сорвалась или замерла.

Каждый раз, как я видела новорожденного, невольно плакала — не могла сдержаться. Для меня это всегда невероятный космический момент. И это даже не умиление. Ты осознаешь, что вот она — кульминация того, чтобы ты делала. Ты знаешь всю историю и понимаешь, какой путь все прошли.

Бывали моменты, когда хотелось всё бросить. Когда делаешь людям добро, а в ответ получаешь негатив, и руки опускаются.

— Насколько я знаю, вы бросили эту сферу. Почему? Не думали бы вернуться?

— Как раз последний случай, когда мне не выплатили мой гонорар, повлиял на то, что я бросила эту сферу. Я уже 1,5 года этим не занимаюсь. Недавно с родственником обсуждала этот вопрос и поняла, что нынешняя работа мне нравится больше, а та сфера требует много моральных сил.