Пил бурлящий чай и брал авторитетом: каким остался в памяти куйбышевских коллег Сергей Королёв

Перед ним трепетали даже самые опытные представители ракетно-космической отрасли. Но никто не обижался. Гению космоса прощали и немногословность, и вспыльчивость. Его беспрецедентная преданность делу и профессиональный напор покорили всех, кто с ним работал. В Куйбышев, на завод «Прогресс», генеральный конструктор Сергей Королев летал, как на работу. 63.RU собрал воспоминания о нем коллег из города на Волге.

Сергей Павлович Королёв родился 12 января 1907 года на Украине, в Житомире. Когда мальчику было три года, его родители разошлись. До 1915 года Сергея воспитывала бабушка в Нежине. В 1916 году его мать снова вышла замуж. Семья воссоединилась и переехала в Одессу. Здесь Сергей познакомился с отрядом летчиков, управлявших гидропланами. И впервые полетал на этих самолетах. С тех пор страсть к небу не оставляла его ни на минуту.

Сергей учился с рвением, много читал. Учителя говорили о нем матери: «Парень с царем в голове».

В 1924 году он поступил в Киевский политехнический институт по профилю авиационной техники, через два года перевелся в Московское высшее техническое училище имени Баумана.

Во время учебы в вузе активно участвовал во Всесоюзных планерных соревнованиях, которые проходили в Коктебеле. Королёв представлял здесь модели своих планеров и летал сам.

Огромное впечатление на молодого человека произвела встреча с Константином Эдуардовичем Циолковским. Он жил в Калуге. И Королев по дороге из Одессы в Москву в 1929 году побывал у него.

— Я ушел от него с одной единственной мыслью: строить ракеты, — позже вспоминал генеральный конструктор.

Следующие восемь лет Сергей Королёв вместе с коллегами активно работал над созданием реактивной ракеты. Это был путь проб и ошибок, но он увенчался успехом: в 1932 году состоялись первые запуски советских ракет.

Королев возглавил ГИРД — группу изучения реактивного движения. Это был коллектив единомышленников, которые работали практически за идею.

В 1933 году был создан Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ). Им руководил Иван Клейменов, Королёв стал его заместителем. Между ними были разногласия по идеологическим соображениям. Клейменов считал, что институт должен работать на оборонку, создавать военные ракеты. А Королев не переставал мечтать о покорении космоса. Королёва разжаловали в рядовые инженеры. Место зама Клейменова занял Георгий Лангемак — военный инженер, создатель реактивного миномета «Катюша».

В 1938 году Клейменова и Лангемака арестовали и расстреляли. Под репрессии попали и их семьи.

За Королёвым пришли 27 июня 1938 года.

Во время допросов его пытали, сломали челюсть. После суда отправили на 10 лет в лагерь на золотой прииск Мальдяк в Магаданскую область.

На зоне Сергей Королёв заболел цингой. К этому добавились изнуряющие условия содержания заключенных. Будущий главный конструктор в буквальном смысле доходил. Его, под кучей лохмотьев, истощенного, больного (зэки между собой уже его похоронили), нашел знакомый Королёва — бывший директор Московского авиационного завода Михаил Усачев. Волею судьбы он оказался в одном лагере с Сергеем Павловичем: Усачева обвинили в гибели легендарного летчика Валерия Чкалова.

Постепенно Королёва вырвали из лап смерти. Параллельно за своего сына хлопотала мать Сергея — Мария Николаевна. Письма в защиту Королёва главе НКВД Лаврентию Берии написали летчики Валентина Гризодубова и Михаил Громов.

Берия получил от Сталина добро на пересмотр дел специалистов, которые могли бы быть полезны в оборонной промышленности. Наступали 40-е годы: многим стало понятно, что войны с Германией не избежать.

В декабре 1939 года Королёв кое-как добрался до Владивостока. Но выяснилось, что он опоздал на пароход. Но и тут судьба его оберегала: судно утонуло, спасли только пассажиров, а все заключенные, которые были заперты в трюме, погибли.

В конце декабря Королёв прибыл в Хабаровск. Он опух от цинги, лишился 14 зубов и еле передвигался. Его отправили к тюремному доктору, которая выходила будущего главного конструктора.

В Москву он приехал в феврале 1940 года. Его приговор пересмотрели, «скостили» два года и отправили в спецтюрьму: здесь под руководством Андрея Николаевича Туполева инженеры работали над созданием бомбардировщиков Ту-2 и Пе-2.

Здесь, по сравнению с лагерем, был рай: белые скатерти, простыни, трехразовое питание и возможность слушать радио и читать газеты и книги. Между собой инженеры называли тюрьму «туполевской шарагой».

Параллельно Сергей Королёв работал над созданием аэроуправляемой торпеды. В связи с этим его перевели в конструкторское бюро в Казани, но тоже тюремного типа. Здесь он и встретил Победу, а также новость о своем освобождении.

В 1945 году Королёва отправляют в Германию для изучения немецкой техники, главным образом ракеты Фау-2.

Вернувшись из Германии, Королёв с коллегами в Калининграде трудится над аналогом Фау-2. В 1950 году Королёв сдает на вооружение первую советскую баллистическую ракету Р-1. А затем в течение нескольких лет работает над ее усовершенствованием. И уже ракета Р-7 — улучшенная версия Р-1 по дальности полета и массе отделяемой головной части (заряда) — была испытана на будущем космодроме Байконур, который тогда назывался Испытательный полигон № 5.

Для серийного производства Р-7 Королёв выбрал Куйбышев, площадку Авиационного завода № 1: сейчас это ракетно-космический центр «Прогресс».

И с 1958 года стал часто бывать в городе на Волге. Однако о том, что именно он является генеральным конструктором ракет, знали единицы.

В Куйбышев Королёв командировал лучшего специалиста по Р-7 — Дмитрия Ильича Козлова. Впоследствии он стал генеральным конструктором предприятия.

Во второй половине 50-х годов началось соперничество США и СССР за право быть первопроходцами в космосе. Таким образом, государственные задачи полностью совпали с личными целями генерального конструктора. И первым шагом стал запуск 4 октября 1957 года первого в мире искусственного спутника Земли. На орбиту его вывела ракета, которую сконструировал Королёв.

В 1959 году ракета-носитель «Восток» запустила станцию «Луна-3», которая впервые сфотографировала невидимую с Земли сторону Луны.

А 12 апреля 1961 года ракета Королёва доставила в космос человека.

На несколько лет Королёв стал жить между подмосковными Подлипками (сейчас это город Королёв, здесь находился завод № 88, на котором изготавливали третью ступень ракеты-носителя. Первые две производили в Куйбышеве. — Прим. ред.), Байконуром и Куйбышевым.

В Куйбышеве Королёв останавливался в доме № 200 на улице Чапаевской. Об этом рассказал краевед Владимир Самарцев со ссылкой на Алексея Калинина, который в ту пору был заведующим сектором оборонной промышленности обкома партии и всегда сопровождал Королёва в его поездках по заводам.

— Из обкомовской столовой по утрам ему приносили завтрак, ужин оставляли в холодильнике, а обедал он обычно в заводских столовых. Правда, один раз Сергей Павлович прилетел в Куйбышев с женой, и тогда их поселили в знаменитом обкомовском доме на Вилоновской, 2а. Там была такая же ведомственная квартира № 9. Калинин вспоминал с улыбкой, как в один из вечеров он повёл московских гостей в наш драматический театр. Королёв честно высидел первое действие, а потом велел вызвать машину, попрощался с женой и велел везти его на завод, — написал на своей страничке в фейсбуке Владимир Самарцев.

Вспоминает ветеран РКЦ «Прогресс» Татьяна Каскальян. В 1960-е годы она работала секретарем заместителя главного конструктора филиала № 3 ОКБ-1 (ЦСКБ) Георгия Фомина.

— Однажды, когда Королёв приехал на наше предприятие, главный конструктор Дмитрий Ильич Козлов попросил меня посидеть в приемной за секретаря. Дело в том, что Сергей Павлович во время приездов располагался в кабинете Дмитрия Ильича. И получилось, что я временно становилась его секретарем. Это было для меня счастливой случайностью.

Королёв казался необычайно серьезным. Даже ни с кем особо не разговаривал, конечно, все ужасно его боялись, буквально трепетали. Такой он был строгий. Помню, как люди останавливались перед дверью, делали глубокий вдох и только потом заходили в кабинет. Но я была еще совсем девчонкой и страха не знала.

Помню, как я поила Королёва чаем. Он обедал один в директорской столовой. Заказал блюда из меню и попросил принести горячего чаю. Я налила почти кипяток, а Сергею Павловичу чай показался не горячим.

Он сказал: «Разве это чай?».

Тогда я в раскаленную сковородку — были тогда такие маленькие алюминиевые для приготовления яичницы — налила бурлящего кипятка и в ней же несла, вода пузырилась и фырчала. А в стакан с подстаканником выливала уже на столе. Сергей Павлович обрадовался и говорит: «Вот молодец! И мужа своего пои только таким чаем!».

А вообще, он был очень неприхотливым в еде и условиях работы. И, несмотря на свою строгость и жёсткость, Королёв был человеком справедливым и честным и никогда не проходил мимо проблем своих сотрудников.

Александр Сергеевич Широков в 1960-е годы был личным водителем Дмитрия Ильича Козлова.

— Шофером я был, без лишней скромности, отличным, и доверяли мне возить самых знаменитых «космических» людей: Юрия Алексеевича Гагарина, Германа Степановича Титова, многих других космонавтов и самого Сергея Павловича Королёва.

Сергей Павлович предпочитал, чтобы во время пребывания в Куйбышеве его шофером был именно я. Такое решение Королёв принял после одного казусного случая. Однажды встречать его в аэропорт Курумоч был направлен другой водитель — мой сменщик. Дело было зимой. В тот день разыгралась снежная пурга, а Королёв по своему обыкновению был в демисезонном пальто, шляпе и осенних туфлях. Когда ехали на предприятие, машина застряла в снегу, и водитель по-простому попросил Королёва толкнуть автомобиль. Сергей Павлович машину вытолкал, но после этого случая ездил уже исключительно со мной.

Все перемещения Королёва по городу происходили только на машине Дмитрия Ильича Козлова. Когда Сергей Павлович был в Куйбышеве, я работал, можно сказать, круглосуточно. В любое время суток могла возникнуть необходимость ехать на завод имени Фрунзе (ныне ПАО «Кузнецов»), в Куйбышевский авиационный институт, в обком партии или же срочно лететь в Москву или на Байконур. Человек он был исключительной воли и непререкаемого авторитета. Даже я как водитель всё это хорошо чувствовал и понимал, — вспоминал Александр Сергеевич.

А вот что рассказал ветеран РКЦ «Прогресс» Михаил Федорович Шум, в 1960-е годы помощник главного конструктора филиала № 3 ОКБ-1 (ЦСКБ) Дмитрия Ильича Козлова:

— Помню, в 1964 году, когда мы запустили космонавтов — Комарова, Феоктистова, Егорова, он прилетел и прямо сиял. Ходил и говорил: «Вот они не могут представить, что можно без скафандров, в таком костюмчике (а он сам не любил пиджаки, всегда ходил в рубашке и брюках, в простой одежде) можно пустить в космос».

Он постоянно приезжал в Куйбышев, летел ли на полигон Байконур или обратно с полигона — в любую сторону когда он летал, он обязательно останавливался в нашем городе, хоть на короткое время приходил сюда на предприятие, беседовал.

Сначала, когда мы построили самый первый корпус ЦСКБ, Дмитрий Ильич сделал кабинет для Сергея Павловича, но потом Королёв, когда приехал, сказал: «У вас и так тесно, ничего не надо. Я ненадолго у вас, не буду занимать кабинет».

Умер Сергей Королёв 14 января 1966 года на операционном столе. Ему было 59 лет.

Хирургическое вмешательство выполнял сам министр здравоохранения Борис Петровский. Однако спасти главного конструктора не удалось: сказались застарелые болячки и постоянное колоссальное нервное напряжение.

На следующий день с Куйбышевского завода в Подлипки выехали шесть человек во главе с Дмитрием Ильичом Козловым. Михаил Федорович Шум был среди них.

— Дмитрий Ильич дал команду, чтобы был хороший венок. У нас был хороший венок: живая сирень, в январе...

63.RU благодарит за помощь в подготовке материала пресс-службу РКЦ «Прогресс».