«Приходят, что-то там ковыряют»: зачем Путин отменяет проверки бизнеса и как это отразится на клиентах

Во время своего выступления на Петербургском международном экономическом форуме Владимир Путин заявил, что нужно полностью отменить проверки бизнеса, если он не связан с высокими рисками причинения вреда. В то же время президент не уточнил, какие именно сферы он считает связанными с высокими рисками. Как показывает практика, потенциально опасной может оказаться даже шаурма — буквально на днях в кафе быстрого питания в Иркутской области отравились более 100 человек. Мы изучили документы правительства, опыт прошлых лет и поговорили с экспертами, чтобы разобраться, как будут отменять проверки и как это скажется на потребителе.

Выступление Владимира Путина на ПМЭФ было посвящено по большей части вопросам экономики, в том числе и проблемам малого и среднего бизнеса. Ограничение проверок президент назвал одной из мер поддержки предпринимательства. Он напомнил, что в 2022 году уже был установлен мораторий на плановые проверки российского бизнеса, в этом году его продлили. При этом для предпринимателей, деятельность которых не сопряжена с высокими рисками причинения вреда, мораторий действует и того дольше — до 2030 года.

Путин полагает, что этого недостаточно.

— Считаю, если бизнес не связан с высокими рисками причинения вреда гражданам или окружающей среде, то его вообще не должны проверять — ни в плановом порядке, ни во внеплановом. Достаточно профилактических мероприятий, — заключил президент.

Сейчас решение о том, насколько конкретный бизнес связан с рисками, принимается контролирующим ведомством на основе специально разработанных этим же ведомством критериев.

— В контексте вопроса о том, какой бизнес связан с причинением вреда окружающей среде, стоит отметить, что данная категория применима к производствам. Отдельные критерии вреда окружающей среде закреплены в законе «Об охране окружающей среды» и разъясняющих актах к данному закону, — говорит вице-президент Ассоциации юристов по регистрации, ликвидации, банкротству и судебному представительству Владимир Кузнецов. — К бизнесу, сопряженному с риском причинения вреда человеку, также относятся производства и такие виды предпринимательства, которые реализуют товары и услуги, адресатами которых являются потребители. Например, общественное питание, строительство и другие.

Руководитель консалтинговой компании Наталья Горячая предполагает, что речь также может идти о товарах, связанных с табачной и алкогольной продукцией.

— Правительство, которое будет выполнять данное поручение, определится к дате подписания соответствующего постановления и с перечнем таких вредных для человека и окружающей среды видов деятельности, и с перечнем видов проверок, которые не будут проводиться, — полагает Наталья Горячая.

Стоит отметить, что это уже далеко не первое заявление властей о том, что число проверок нужно сокращать. Призывы перестать «кошмарить бизнес» звучали еще от Дмитрия Медведева в 2008 году, когда он был президентом. И даже он не был первым, кто озвучивал эту идею.

— С проверками бизнеса российское государство пытается бороться лет 20, с тех пор как была принята программа тогда еще [министра экономического развития и торговли Германа] Грефа, где основным был момент, связанный со снижением административной нагрузки на бизнес. В основном эту нагрузку связывали с проверками, — говорит доктор экономических наук Александр Чепуренко.

Он называет несколько причин, по которым действующий механизм проверок нужно менять. С одной стороны, многочисленные нормативы зачастую противоречат друг другу, с другой — эти самые нормативы во многом устарели. Всё это создает благодатную почву для того, чтоб проверки становились инструментом для давления на бизнес, никак при этом не влияя на конечный результат.

— И понимает это не только бизнес, но и работники проверяющих органов, — говорит Чепуренко. — У них всегда есть две возможности. Первая — это прийти и провести внеплановую проверку по заявлению кого-то — организовать заявление легко. Вторая — включить в план проверок какое-нибудь ООО «Рога и копыта» и намекнуть руководителю «Рогов и копыт», что его могли бы в этот план и не включать. Нужно дальше рассказывать? Я не хочу сказать, что все российские чиновники — коррупционеры, но кое-где у нас порой кое-кто честно жить не хочет и поэтому всеми возможными силами сопротивляется.

Эксперты полагают, что отмена проверок в их текущем виде на потребителя не повлияет — ни пандемийный мораторий, ни мораторий, установленный в прошлом году, к резким ухудшениям не привели, хотя число проверок существенно сократилось. По словам президента, в прошлом году их было на 20% меньше, чем в ковидном 2020 году, и почти в пять раз меньше, чем в 2019 году, до того как ввели все моратории.

— Считаю, что нет связи между количеством проверок и качеством работ, услуг или товаров, — говорит Наталья Горячая. — От мораториев на проверки в период ковида не умирали сотнями люди и не травились. Бизнес производит качественный товар не потому, что его могут проверить, а потому, что конкуренция заставляет его постоянно работать над качеством. Отсутствие конкуренции порождает плохое качество автомобилей, низкое качество работ в дорожной сфере или в сфере ЖКХ.

Насколько эффективны многочисленные проверки, можно оценить и с другой стороны. Взять, например, недавнюю историю с напитком «Мистер Сидр», из-за которого 36 человек погибли, еще около ста — пострадали. Уже после того, как произошла трагедия, выяснилось, что в апреле 2022 года правоохранительные органы проводили проверку магазина, где продавались напитки производителя «Мистера Сидра», не нашли документов, которые подтвердили бы легальность алкоголя. Производителя — предпринимателя Анара Гусейнова — даже судили и вынесли ему предупреждение.

Сейчас, спустя год, Гусейнов находится в СИЗО, в напитках его производства обнаружили метанол. Предполагается, что попал он туда из-за бракованного сырья, которое украли со склада Центра хозяйственного и сервисного обеспечения ГУ МВД России по Самарской области. На склад партия спирта, к слову, тоже попала в результате проверки — ее изъяли в 2012 году.

— Важно то, что проверяющие делают на этом производстве: выискивают нарушения и штрафуют или объясняют предпринимателю, что и где должно стоять, лежать и сколько времени для того, чтобы это стояло или лежало, у компании есть, — говорит Горячева. — Качество проверок и разворот контрольно-надзорных органов к бизнесу — вот что нужно.

Кузнецов говорит, что мораторий на проверки показал эффективность относительно мягких мер взаимодействия государства с бизнесом — ответственность за нарушения сохраняется, а инструменты выявления таких нарушений не ограничиваются плановыми и внеплановыми проверками. Президент, например, говорит о том, что нужно сохранить профилактические мероприятия.

— В целом смысл такой концепции в том, чтобы дать бизнесу возможность понять, что он может добровольно взять на себя ответственность за качество и безопасность выполняемых им работ и оказываемых услуг, за что он получает доверие общества и государства, а также прибыль, — объясняет Кузнецов. — С другой стороны, чрезмерное смягчение контроля способно привести к необоснованно сильному расширению свободы бизнеса в вопросах приемлемых управленческих решений, что может привести к злоупотреблениям. Поэтому без конкретных, проработанных на бумаге инициатив судить о том, благом или злом станет снижение количества проверок, довольно сложно.

Александр Чепуренко говорит, что попытки предпринимаются много лет, но это оказалось не так-то просто. Одни проверки сокращают — появляются новые, которые называются иначе, но суть остается та же, запрещают проводить проверки без санкции прокуратуры — это не меняет ничего, кроме переноса центра принятия решений.

— На протяжении десятилетий мы слышим одно и то же: все попытки отмены, сокращения проверок упираются в то, что соответствующие законодательные акты никак не удается соотнести с деятельностью правоохранительных органов — то есть того, что раньше называлось милицией, сейчас называется полицией, — говорит Чепуренко. — Действительно, правоохранительные органы в принципе являются аппаратом насилия, приспособленным для оказания разного рода силового давления на физических лиц, на юридических лиц. Разумеется, этот инструмент используется — ходят проверяют то, что они проверять не имеют права и не должны.

Сомнительную деятельность силовиков в сфере проверок бизнеса признаёт и президент. На это он обратил отдельное внимание во время всё того же выступления на ПМЭФ.

— Предприниматели говорят, что теперь вместо контроля надзорных органов стали приходить правоохранители, причем зачастую и нарушений-то никаких нет, а они тут как тут — уже приходят, что-то там ковыряют, — отметил Путин. — Возможно, где-то это и оправданно. Возможно. Но, по сути, что происходит? Происходит подмена понятий. Говорим: «Проверок не будет», — а на практике оказывается, что будет, только называется по-другому и другие люди приходят.

Президент подчеркнул, что проверки, там, где они остаются, должны проводиться только профильными ведомствами. Правда, непонятно пока, получится ли это реализовать. Личное поручение президента — серьезный аргумент, но президенты высказывались на этот счет и прежде, что проблему не решило.

— Именно сейчас оснований полагать, что получится на этот раз, стало гораздо меньше, — говорит Чепуренко. — Потому что в силу разных причин, которые не являются предметом данного интервью, за последние годы государство скачкообразно усилило свое присутствие во всех сферах жизни. От лица государства действуют определенные государственные ведомства и люди, работающие в этих ведомствах, которые имеют свои интересы и хорошо умеют выдавать их за интересы государства. Поэтому я хотел бы быть оптимистом, но остаюсь хорошо информированным оптимистом, поэтому не думаю, что и в этот раз удастся добиться больших успехов.