Фрейндлих и Басилашвили сыграли стариков в Самаре

Большие гастроли Большого драматического театра им. Товстоногова в Самаре последний раз были в 2006-м, еще при жизни Кирилла Лаврова и с его участием. Пять лет спустя БДТ вновь приехал в Самару. Мало что изменилось за это время в петербургском театре: по-прежнему в БДТ «новейшего образца» актеры интереснее режиссуры. И, к счастью, вновь на сцену выходят Алиса Фрейндлих и Олег Басилашвили.

Большие гастроли Большого драматического театра им. Товстоногова в Самаре последний раз были в 2006-м, еще при жизни Кирилла Лаврова и с его участием. Пять лет спустя БДТ вновь приехал в Самару. Мало что изменилось за это время в петербургском театре: по-прежнему в БДТ «новейшего образца» актеры интереснее режиссуры. И, к счастью, вновь на сцену выходят Алиса Фрейндлих и Олег Басилашвили.

«Голосованию рублем» в театре, особенно в Самаре, доверять сегодня не стоит. Но вот что удивительно, в отношении БДТ самарская публика обычно не ошибается. Как в 2006-м смели билеты именно на те спектакли, которые того стоили, так и на этот раз зрители почти проигнорировали «Дом, где разбиваются сердца» в пользу «Лета одного года». И были правы. Впрочем, ничего удивительного здесь нет: в БДТ последних двух десятилетий смотреть стоит в первую очередь на актеров, а не на режиссуру (конечно, в БДТ работает и Анатолий Праудин, но нам его постановки все равно не привезут). А если уж смотреть на актеров, то, конечно, на Алису Фрейндлих и Олега Басилашвили. Во всяком случае, тема уходящей натуры, прошедшая через все гастроли, удалась только этому тандему великих актеров.

Из мертвого дома

«Дом, где разбиваются сердца» оказался чрезвычайно длинной и медленной постановкой. Темур Чхеидзе ставит пьесу язвительного Бернарда Шоу под шкатулочную музыку Гии Канчели в изящных декорациях Георгия Алекси-Месхишвили: на сцене ажурная, увитая плющом беседка, гамак, плетеная мебель. Убирая из постановки весь сарказм пьесы, Чхеидзе стремится представить на сцене почти чеховскую атмосферу: уходящий мир английских аристократов, вот-вот – и сметет надвигающейся волной Первой мировой. Отношения запутаны, всех жалко, все чуть-чуть «недотепы».

Форма спектакля тоже ностальгическая, но предстает в таком виде, что заставляет забыть всякую тоску по «большому стилю». Медленное, неспешное развитие действия вызывает, скорее, зевоту, чем нежные воспоминания о «старом» театре, в котором по четыре часа кряду играли «говорящие головы». Из всего семейства Шотовера и его дочерей с их мужьями, женихами и любовниками только сам капитан в исполнении Валерия Ивченко выглядит не куклой, а болтливым стариком с суетливыми движениями и безумными идеями в голове. Остальные с их странными связями и взаимно откровенными признаниями многословно и пресно затягивают переживших первый и второй антракт зрителей все глубже в пучину собственных дрязг. Зная пьесу и помня, к чему ведет Шоу, с нетерпением ждешь, когда же наконец прозвучит взрыв бомбы и Первая мировая встряхнет или уничтожит этот выморочный мертвый мир.

Жизнь на берегу

Наша публика традиционно аплодирует уже «на выход» звезд. Но сейчас, когда зажигается свет и в кресле сидит Олег Басилашвили, к которому чуть погодя выходит Алиса Фрейндлих, никакого раздражения аплодисменты не вызывают. На сцене уходящая натура. Это как-то горько писать, тем более что я вообще не сторонник страданий «жемчуг стал мелок, актеры не талантливы». Но такое партнерство и такую степень органичности, как у Фрейндлих с Басилашвили, я просто не помню когда в последний раз видела. Они вдвоем делают этот спектакль по пьесе Томпсона «На Золотом озере» (по ней же снят одноименный голливудский фильм). Молодой режиссер Андрей Прикотенко, известный лихими переделками классики и четко предъявленным в спектаклях собственным взглядом, здесь почти самоустранился. Актерам никто не нужен.

С потрясающей свободой и смелостью Фрейндлих и Басилашвили играют двух стариков, проводящих лето в своем доме на озере. Сколько благородного спокойствия перед лицом надвигающегося конца в бесконечных шуточках Нормана (Басилашвили) на кладбищенские темы, в самой монументальности его согбенной, но по-прежнему огромной и сильной фигуры. Сколько фирменной иронии и скепсиса в том, как Этель (Фрейндлих) подхватывает своим неповторимым, с легкой хрипотцой голосом эти шуточки. В том, как она бодро суетится по дому, почти не останавливаясь, как намеренно не замечает немощности мужа. Норман может пошутить про книгу: «Посмотрим, закончу ли я ее, прежде чем кончусь сам?» или спросить на телефонный звонок: «Не святой Петр?» Этель не может, на ней вся жизнь в этом доме, которая не должна остановиться.

Как они ведут диалог! Как изящно цепляют друг за друга реплики, как держат внимание зала! Ты сидишь три часа на спектакле, в котором в общем-то ничего не происходит. Ну, приезжает дочь с любовником, потом приезжает еще раз забрать пасынка и заодно мирится с отцом — но все это почти не важно. На сцене дотошно и откровенно проживают жизнь двух любящих друг друга стариков два великих актера. И от этого невозможно оторвать взгляд.

Как растерянно признается Норман, что вернулся из леса, потому что не смог найти давно знакомую дорогу. Как оттаивает желчный старик в присутствии мальчика, своего неродного внука. С каким ужасом осознает он, что дочери уже 42. Сколько любви в том, как привычно поддевают друг друга супруги по мелочам. С каким непроницаемым лицом Этель находит поводы расшевелить уже почти не встающего с кресла мужа, как будто ей действительно нужна эта земляника на пирог. Как просто замечает Норман на сообщение Этель, что это их сорок восьмое лето вместе: «Наверное, последнее». Великие актеры играют эту драму без мелодраматических нот.

Из всех спецэффектов и «явной» режиссуры на сцене разве что видеопроекции, на которых высвечиваются портреты дочери и пейзажи. Когда в финале Фрейндлих и Басилашвили идут прощаться с озером, они выходят к рампе, хотя озеро по действию — за кулисами. А на экране удаляются две маленькие тени, постепенно превращаясь в детей.

Этим спектаклем весной БДТ закрылся на масштабную, давно обещанную реконструкцию. Обещают, что театр вернется в «намоленное» здание через полтора-два года. Непонятно только, что дальше будет происходить с репутацией самого театра-легенды и в каком качестве он приедет в Самару в следующий раз.

Жанна Зарецкая, театральный критик, fontanka.ru:

- «Жизнь в этом доме кончилась, больше уже не будет», - говорит одна из героинь «Вишневого сада». Ровно с этим ощущением четыре с лишним часа смотрелся последний спектакль БДТ про двух стариков, которые проводят лето в любимом загородном доме, отчетливо понимая, что оно может стать последним. А в финале превращаются в две сгорбленные мультяшные тени на заднике, которые медленно бредут в сторону горизонта, пока не превращаются в точку. Выглядит это, конечно, чересчур сентиментально, но Большой драматический стоит того, чтобы его оплакать – несмотря на двадцать последних лет, равно мучительных как для актеров, так и для зрителей. Как Фрейндлих и Басилашвили стоят тех оваций и цветов, которые обрушились на них «под занавес».

Денис Бокурадзе, актер театра «СамАрт»:

- Я видел спектакль, который БДТ привозил в Самару в 2006 году, это была «Двенадцатая ночь, или Как пожелаете» с Алисой Фрейндлих. Помню, как меня поразила игра актрисы, ее отношение к себе, к своей работе — она не почивает на лаврах прошлых заслуг, выкладывается полностью. В этом чувствуется товстоноговская школа, отпечаток многолетней работы бок о бок с великим режиссером. В этом году на гастрольные спектакли БДТ я не попал, хотя когда увидел афишу, собирался пойти. К сожалению, так замотался с текущими личными и рабочими делами, что совсем забыл об этом. Было бы интересно посмотреть, каким стал театр при новом художественном руководителе Темуре Чхеидзе. Это талантливый режиссер, и мне кажется, что у него получается сохранять традиции легендарного театра и при этом добавлять что-то новое, позволять театру двигаться дальше.