«Всё тебе там отрежем, и будешь нормальной девочкой»: история гермафродита из Самары (18+)

Жизнь одной из жительниц из Самары разделилась на до и после… похода к гинекологу. Врач была в шоке после осмотра: 15-летняя пациентка оказалась не совсем девушкой. Выяснилось, что у нее диагностировали гермафродитизм еще в младенчестве, но родители и врачи тщательно скрывали от ребенка эту информацию и рассчитывали, что она навсегда останется девочкой. Для этого ей давали женские гормоны. Впоследствии девушка поменяла имя и документы на мужские. Юноше пришлось пройти большой путь для того, чтобы стать тем, кем он хотел быть. Мы поговорили с этим уникальным человеком и узнали подробности его истории.

«Я был симпатичной девочкой»

— Каким было твое детство?

— Я рос обычной девочкой, однако постоянно считал, что со мной что-то не так: я чувствовал себя мужчиной. Мне казалось, что раз такое происходит, то это не нормально, и я, наверное, трансгендер. Долгое время отгонял от себя эти мысли. Скупил юбки, платья, косметику, старался быть той дочерью, которую хотели родители, и у меня даже получалось. Я нравился мальчикам и был достаточно симпатичной девочкой, однако мне с самим собой было просто отвратительно. Ненависть к себе доходила до предела. Мне казалось, что есть лишь два варианта: либо я буду жить так, как хочется мне, либо не буду жить вообще.

— Когда ты узнал о своем диагнозе?

— Мне было 15, и тогда я первый раз пошел к гинекологу. До этого момента я даже не задумывался, что девочка ниже пояса должна выглядеть как-то по другому, я же никогда не видел «образец». Врач была в шоке и сказала мне, что я не совсем девочка и не совсем мальчик. Тогда в моей голове пазлы понемногу начали складываться воедино. Я понял, что слышал это слово и раньше, в детстве на медкомиссиях, задавал маме вопросы, но она всякий раз уходила от темы. Мне постоянно давали «витамины», это были женские гормоны, которые я должен был пить до конца жизни. Родители делали всё, чтобы отгородить меня от информации об этом диагнозе. Когда гинеколог рассказала, в чем заключается моя болезнь, это повергло меня в шок. Выходит, что со мной было всё нормально. Я всю жизнь считал себя мальчиком, и тут оказывается, что я и есть наполовину мужчина.

— Как твои родители реагировали на этот диагноз?

— Родителям всё это далось очень сложно. Я живу в очень консервативной семье, а тут им говорят, что их ребенок не такой, как все. Врачи буквально запугали мою семью. Отец однажды проболтался, что мать с бабушкой прибежали в слезах, им сказали, что их долгожданная девочка — это мальчик. Их попытались «успокоить», ведь у наших медиков даже сейчас принято при подобных «отклонениях» проводить корректирующие операции, которые запрещены конвенцией ООН и признаны калечащими. Врачи всегда говорили, что это нужно «лечить». В их понимании лучше сделать девочку, которая не сможет родить, чем нестереотипного парня. Они всегда действуют по одной и той же схеме. После моего рождения мне сделали первую операцию и сформировали внешние женские органы. Дальше нужно было удалить мужские, но делать этого не стали. Моя мама была на грани срыва и не позволила. Родителям дали выбрать пол, и в свидетельстве рождения меня записали как девочку, а заключения о гермафродитизме удалили, словно их и не было.

— С какими сложностями тебе пришлось столкнуться в процессе самоопределения?

— В основном с нетолерантностью нашего общества. Врачи мне прямым текстом говорили, что я — ошибка. У меня было много комплексов, я очень стеснялся своего тела и не знал, как к такой особенности отнесутся окружающие, при том очень давила позиция врачей. Медицина в этом направлении очень неразвита. На регулярной основе я сталкивался с тем, что врачи начинали буквально гуглить название моего диагноза или просто разводили руками. Один из самых неприятных случаев произошел со мной во время осмотра эндокринолога в одной из самарских больниц. Когда врач меня увидела, то просто схватила за руку, закрыла прием и побежала со мной в подвал клиники, в ординаторскую, где в прямом смысле раздела при интернах. Это был один из первых самостоятельных визитов к врачам после того, как я узнал диагноз. Я был в шоке. После этой унизительной процедуры меня отвели в отдельную комнатку. Там врач сказала мне, чтобы я не переживал, они всё отрежут, я буду пить женские гормоны, буду нормальной девочкой. Такой вариант меня не устроил, ведь я твердо считал себя мужчиной и ничего отрезать не планировал. Тогда она мне выписала направление к психиатру и сказала вернуться, как только закончу лечение.

— Получается, что ты всю жизнь совершенно отчетливо ощущаешь себя мужчиной?

— Я понимаю, что существуют различия между женщинами и мужчинами и что мне, возможно, ни физически, ни психологически сложно причислить себя к чему-то конкретному. Однако я вполне четко определился и считаю себя мужчиной.

— В какой момент ты решил сменить документы на мужские?

— Сразу, как понял, что дальше так продолжаться не может. Я перестал принимать женские гормоны, и уже к 17 годам определить пол было сложно, а дальше и вовсе от девушки не осталось следа. Я начал ходить по врачам, и мне очень повезло не попасть на государственную комиссию по смене пола. Я встретился с очень грамотным генетиком, который объяснил мне, как это всё работает. Дело в том, что если ты транссексуал и хочешь сменить пол, то с этим проблем в нашей стране нет, а вот гермафродитов выявляют и отсеивают. В комиссии есть даже специальные сексологи, которые должны дать отказ таким людям. В России гермафродиту добиться перехода в желаемый пол практически невозможно. У нас такая практика. Врачи считают, что если внешне и внутренне ты не принадлежишь к конкретному полу от рождения, то и в голове у тебя те же проблемы. Они переживают, что гермафродит будет регулярно менять пол просто по желанию. Поэтому врачи стараются в детстве выбрать пол за ребенка и не дать ему его поменять ни при каких обстоятельствах. Я прошел частную комиссию, смог поменять все свои документы на мужские и даже получить военный билет.

«Такой, как я, может родиться в любой семье»

— Много ли людей из твоего окружения знают о твоем диагнозе?

— Друзья и товарищи, конечно же, в курсе, так как общаемся много лет, за однокурсников и коллег говорить не могу, все-таки город маленький, все друг друга знают. Бывало, что человек знал об этом еще до нашего знакомства. Обычно я не говорю, если не спрашивают.

— Как они реагируют на эту информацию?

— От близких я никогда не получал негатива, это всегда шок и неподдельный интерес, а вот с окружающими сложнее. Когда я учился в техникуме и еще не получил документы, меня могли унижать даже преподаватели в колледже, но не всё так печально, один раз я столкнулся с действительно удивительным случаем. После занятий меня подкараулила группа ребят восточных кровей, они хотели резким способом узнать, кто я и почему так выгляжу. Ко мне вышел их главный, если его можно так назвать, и начал говорить со мной. Я сказал ему о своем диагнозе, и, на удивление, он меня понял. Обычно люди даже не знают значение этого слова, а тут мужчина повернулся к остальным и сказал, что таким меня создал Аллах и трогать меня не нужно. На прощание он сказал, что я могу обратиться за помощью, если столкнусь с неприятностями.

— Как ты объясняешь окружающим, что такое гермафродитизм?

— Это явление, при котором люди родились с анатомическими, хромосомными, биологическими особенностями, отличающимися от типично принятого понимания мужского и женского тела или пола. К примеру, половые хромосомы могут быть не XX и XY, а X, XXY и так далее. Девушка может родиться без матки, парень — с женскими органами. У человека могут быть признаки обоих полов одновременно. Врачи говорят, что такой ребенок может родиться у кого угодно и что на это влияет, неизвестно до сих пор.

— Общаешься ли ты с людьми со схожим диагнозом?

— Лет до 17 я был одержим мыслью найти людей со схожим диагнозом. Меня не покидала мысль, что я не могу быть такой один, где-то должны быть и другие. Мне было важно их найти, узнать об их пути, но врачи разводили руками, говоря, что я чуть ли не один такой. Я даже обратился в местную ЛГБТ-организацию. Они предложили мне оставить им свой номер на случай, если к ним обратятся люди со схожими особенностями. И вот, наконец, 3 года назад я узнал о существовании интерсекс-организаций, в России их всего три, и в общей сложности там состоят 20 человек. Сейчас мы общаемся, и я даже встречался с ними лично.

«Я не хожу в аквапарки, на пляжи, в бани»

— У тебя есть мечта?

— Я мечтаю увидеть северное сияние. Эта мечта у меня с самого детства.

— Расскажи о своих хобби.

— Я пишу стихи. Это всегда очень лиричные темы, душевные. Раньше это увлечение помогало мне справиться с жизненными трудностями, я мог быть честным с собой и вылить всё, что думаю, на лист бумаги. Еще в детстве я занимался нырянием, но лет с 12 перестал. Я не хожу в аквапарки, на пляжи, в бани. Ни в какие общественные места, где нужно раздеваться. Банально потому, что мне нечего надеть. Да, я могу надеть плавки, но тогда нужно надевать еще и футболку.

— Как складывается твоя личная жизнь?

— Как и у всех, есть нежность, любовь, ссоры и расставания. Самое главное — это гармония самим с собой, когда ты не любишь себя, ты не позволяешь другим любить тебя. Раньше я очень боялся, что останусь один, никому не понравлюсь, но при этом настолько стеснялся себя, что считал лучше вообще оградить других людей от «такого». Сейчас я люблю себя, и в моей жизни были и есть люди, которые проявляют ко мне симпатию. При этом познакомиться мне не всегда легко. Я всегда предупреждаю человека о своей особенности, потому что это честно, и он имеет право знать. И бывало, люди писали: «Извини, это не мое». Без агрессии, мне не было обидно.

— Что для тебя идеальные отношения?

— Конечно, всем нам, и мне в том числе хотелось бы всю жизнь провести рядом с любящим человеком, но если я буду без пары, это не страшно. Главное — получать от жизни удовольствие. Отношения в идеале представляю построенными на понимании, сочувствии, открытости и поддержке.

— Как гермафродитизм повлиял на твое здоровье?

— Гермафродиты часто сталкиваются с раком, и я не стал исключением. Когда я еще был девушкой по документам, у меня нашли доброкачественную онкологию на внутренних органах репродуктивной системы. Ее не стали удалять, так как тогда еще можно было всё вылечить и сохранить матку. Когда я сменил документы, ситуация ухудшилась. Из-за нарушенного гормонального фона я часто сталкиваюсь с приступами боли, которые могут усугубиться, однако вырезать опухоль мне отказываются. Всему виной мой диагноз. Опухоль нашли на женских органах, а по документам я мужчина. У нас в законодательстве нет понятия «гермафродит», наш закон классифицирует меня как трансгендера, а значит, удаление внутренних органов будет считаться косметическим вмешательством, которое я должен сделать по собственному желанию и за свои деньги, даже если это угрожает моей жизни. Мне банально не могут помочь, так как в базе женской консультации меня уже нет, а действовать нужно как можно скорее. Я ходил в частные клиники, и на этом этапе моя опухоль не так страшна, нужно удалить матку, и я буду здоров, но сделать это в государственной больнице мне не дают. Заниматься своим здоровьем гермафродитам в России очень тяжело. Мне не выписывают гормоны, а я должен их пить до конца жизни. Я даже пытался выписывать их себе сам, но это лишь ухудшило ситуацию. И отсутствие лечения, и самостоятельное назначение препаратов могут навредить мне. Сейчас я боюсь, что дальнейшее затягивание ситуации позволит моей опухоли перейти в рак.

— Как, на твой взгляд, общество может помочь людям с гермафродитизмом и нужна ли им помощь?

— Помощь как таковая требуется от врачей и нашего законодательства. Обществу просто следует научиться воспринимать человека, исходя из его поведения, а не тех или иных ярлыков.