Спасали из-под обстрелов и налаживали связи: публикуем истории самарских защитников

23 Февраля — праздник мужчин, которые защищают нашу родину и семьи. С течением времени дату начали полностью посвящать сильной половине человечества. Однако в этот день мы бы хотели вам напомнить, как выглядят настоящие самарские защитники, и рассказать их истории.

Историю Виктора Маслянцева из Самары, который прошел Великую Отечественную войну, редакции 63.RU рассказал его сын Михаил. Ему было всего 3 года, когда отца провожали на фронт. Самому Виктору — 27 лет.

Виктор Маслянцев был шифровальщиком. Он получал засекреченные сообщения во время войны. Воспоминания о годах службы он передал сыну в письме перед смертью, через несколько лет после победы. Вот несколько выдержек оттуда:

«Во время ВОВ я работал помощником 8-го отдела штаба 21-й армии. Мне довелось участвовать в боях с немецко-фашистскими захватчиками: на Западном фронте — в направлении от Москвы на Малый Ярославец, Ельню, Красный, Смоленск, Оршу. На Ленинградском фронте было Выборгское направление, на 3-м Белорусском фронте — Эстония (Таллин), Восточная Пруссия, на 1-м Украинском фронте: Польша, Германия. А закончил войну в Чехословакии.

Самые последние дни войны я находился в штабе корпуса, входящего в состав войск 21-й армии, замещал погибшего во время бомбежки начальника шифровального отдела. И вот 6 мая 1945 года, когда еще никто не знал, когда и как закончится война, хотя все чувствовали приближение, — советская земля была уже полностью очищена от фашистской нечисти, к нам поступила шифровка с грифом «совершенно секретно» и требованием расшифровать лично начальнику шифровального отдела. Я немедленно сел за работу, и каково было мое удивление, когда цифра за цифрой шифровки раскрывались потрясающие новости.

Сообщалось, что в ночь на 1 мая 1945 года наши войска на фронтоне Рейхстага водрузили Красное знамя — Знамя Победы, назначен день и час прекращения огня по всей линии фронта. И что с самого утра велись переговоры о безоговорочной капитуляции немецких войск. Дальше с телеграфа одна за другой полились еще шифровки, которые раскрывали картину берлинских событий во всех подробностях. В них говорилось, что еще 21 апреля 1945 года в столице фашистской Германии полностью остановились все предприятия, израсходованы все запасы каменного угля, прекратилась подача электроэнергии, газа, воды. В городе началась паника.

А еще в одной шифровке говорилось, что положение противника стало безнадежным. Видя безвыходность своего положения и неминуемую кару за свои преступления перед человечеством, Гитлер 30 апреля 1945 года покончил жизнь самоубийством».

Виктор Маслянцев вспоминал, что расшифровывали все телеграммы с непередаваемым трепетным волнением и гордостью за свой народ.

В шифровках сообщались место и время встречи с представителями немецкого командирования для документального оформления капитуляции фашистской Германии; ответственные лица за прекращение огня по всей линии фронта. И, наконец, в шифровках говорилось, что 9 мая 1945 года в 4 часа утра по московскому времени по всем радиостанциям Советского Союза будет передано правительственное сообщение о конце войны, а день 9 мая будет объявлен всенародным праздником — Днем Победы.

Ровно год прошел с нашей беседы с Игорем Станкевичем — героем России, который прошел Афганистан и Чечню. Первая военная кампания случилась, когда он только-только стал отцом — буквально через несколько месяцев после рождения старшего сына.

— В Афганистане я был командиром отряда пропаганды и агитации 201-й мотострелковой дивизии. Работали от Кундуза (город на севере Афганистана. — Прим. ред.) до Саланга. Задача — выстроить отношения советских войск с населением и с вооруженными группировками. Надо было при этом понимать специфику народа. Банды, феодальный строй — это для них обычное явление. Вооруженные группы конфликтуют с кем-то, они защищают землю. Это мы к ним пришли.

Я быстро изучил язык. Мы находили контакты с людьми и решали серьезные вопросы. Например, чтобы не нападали на колонны военной техники. Например, с 1-го по 10-е число. При этом никаких договоров не составляли, жали руки, старики дергали волосок из бороды и вручали в знак уважения и честного слова — и всё.

Важно было оставаться человеком в любых условиях и с любыми собеседниками и понимать, что ты работаешь с людьми. Война войной, а там живые люди и живут своей жизнью. Многие афганцы до сих пор считают, что мы их бросили. Тогда ведь было принято решение просто выйти советским войскам с территории Афганистана, и всё, — рассказывал Игорь Станкевич.

За два года в Афганистане Игорь Станкевич надел каску и бронежилет лишь один раз, когда надо было подойти к командиру и доложить, что прибыл. Оттуда он уехал в 1987 году, чтобы поступить в военно-политическую академию в Москве. После в его военной карьере настал новый поворот, а именно — командировка в Чечню.

— В декабре 1994 года я узнаю, что наш полк идет на Кавказ. Причем узнаю при весьма интересных обстоятельствах. Мы с командиром полка Александром Алексеевичем Ярославцевым (я тогда был его замом по воспитательной работе) пошли в штаб армии, чтобы решить какие-то рядовые вопросы по полку. Вошли в кабинет генерала Крота. А ему — звонок. Мы сразу поняли по интонации, что что-то серьезное. Сначала нам просто сказали, что мы едем в Грозный, без подробностей, и просили не распространяться пока об этом. Тогда мы не знали, что там творится.

В Грозный Игорь Станкевич отправился через Северную Осетию:

— Я в те часы вел тыловую технику из Моздока и был на связи. Начали поступать сведения о первых раненых. И я поспешил в командный пункт. В это время привозят первого погибшего. Поступает информация, что ранен командир полка. Он был в самом центре города. Через некоторое время узнаем о его втором ранении. Я-то представляю, что происходит в городе, но у нас в полку «афганцев» — трое: командир полка, я и начальник штаба второго батальона. Привозят командира полка. Я — к нему. Он открывает глаза и говорит: «Ты должен идти в город, там некому командовать». И теряет сознание. Оказалось, когда машины ехали по центру, их остановил сгорбленный старичок, командир помахал ему, чтобы тот ушел с дороги и отвернулся. Граната попадает в авианаводчика, который сидел перед командиром. Он погибает сразу. Командир получает осколочное ранение. Ему перевязывают голову, он снова поднимается наружу — и его опять ранят.

И Игорь Станкевич взял командование на себя. Бои были тяжелыми. Солдатам предлагали сдаться:

— В итоге бой продолжился до ночи. Никто в плен не сдался. Солдаты поверили своим командирам.

Таких тяжелых боев в Чечне было много — почитайте интервью о них. Игорь Станкевич в Чечне пробыл до апреля 1995 года и вышел оттуда вместе со всем полком. Ему присвоили звание Герой России.

— Пока воевал в Грозном, о наградах не думал. Старался делать свою работу как можно лучше. Каждый день вступали в бой. А это — или ты, или тебя. О представлении к званию «Герой России» узнал в Самаре. И вот октябрь 1995 года, я дежурный по управлению, сижу в штабе округа. Мне звонят: ты — Герой, беги в магазин. Я не поверил. Говорят: «Открой газету». Действительно, открываю газету — и там мое имя среди тех, кому присвоено это звание. Журналисты часто просят поделиться сведениями о конкретных боевых ситуациях. Рассказываю о подвигах наших солдат и офицеров, редко — о себе. Открытая информация опубликована. Всё описание подвига — в наградном деле. Если коротко — «За мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания».

Игорь Станкевич был депутатом Госдумы, сейчас занимается общественной деятельностью.

— Я не представляю себя вне Афганистана и Чечни. Хоть и обсуждать их не люблю. Внутри каждого — психологическая трагедия. И как ее забыть и вырвать?! Вопрос реабилитации ветеранов боевых действий очень важен. Это моя обязанность сейчас — добиваться реабилитации наших ребят.

А вот один из последних примеров мужества. Наш соотечественник Евгений Коробов получил свою первую медаль «За отвагу» на СВО.

Евгений учился в военном вузе и там же подписал контракт. По распределению попал в Самарскую область, в воинскую часть поселка Рощинский. Побывал в Сирии, потом вернулся в Россию, участвовал в крупных военных учениях, а затем его направили в командировку на СВО.

Первая же поездка оказалась для офицера героической и принесла ему медаль «За отвагу». Сопровождая колонну с техникой и ранеными, которая ехала в сторону российской границы, на проселочной дороге военные наехали на сваренные из арматуры ежи. Практически вся техника пробила колеса, но офицер принял решение ехать даже на спущенных шинах.

— В какой-то момент на нас выехали три машины. Самое критическое в той ситуации было то, что колонна, которую мы сопровождали, была не боевая и техника не бронированная. Когда мы заняли круговую оборону, нас начал снимать квадрокоптер. Люди в машинах были с оружием, они спешились в лесопосадке. Обнаружив их, мы открыли огонь и после этого смогли добраться до наших основных сил, выполнив задачу. Осталось две машины, но, по крайней мере, без потерь: люди были живы. Если бы мы пробыли на этой пашне чуть дольше, то нас можно было, как в тире, перестрелять.

При этом Евгений героем себя не считает. Говорит, что он просто принимал грамотные решения, как и положено по должности.