«Мы же не будет называть фонтан водометом?»: самарские ученые — про чистоту и заимствование в русском языке

Что общего между «сарафаном» и «вайбом»? А между «сундуком» и «хайпом»? Всё это — заимствования, которые пришли в русский язык из иностранных. Но если одни прошли проверку временем и проросли в нашу лексику, то другие пока выглядят инородно. От чего это зависит? И когда заимствования — вред, а когда — польза? Публикуем любопытные ответы на вопросы экспертам.

Ученые сходятся во мнении: это произошло, потому что заимствование — вообще-то нормальный процесс для развития любого языка. Оно способно обогащать лексику и упростить взаимодействие разных народов между собой по экономической, политической и культурной линиям.

— Беспокойство возникает, когда этот процесс выходит за границы нормального течения. У нас такое было, например, в XIX веке, когда дворянское сословие увлекалось французским языком, иногда даже не зная родного, — считает заведующий кафедрой русского языка и массовой коммуникации Самарского национального исследовательского университета имени академика Королёва Надежда Илюхина. — Сейчас, после 90-х годов, когда мы открылись миру, да еще при этом включились процесс глобализации с доминированием английского языка, неудивительно, что этот самый язык и его единицы хлынули потоком. Как мы, языковеды, говорим, «произошло лавинообразное заимствование», не всегда оправданное.

При этом любой национальный язык остается сосредоточением самобытной культуры. В этом смысле, по мнению Надежды Илюхиной, процесс заимствования необходимо контролировать, чтобы ввести его в нормальное, оправданное русло.

Этот вопрос — предмет спора и карамзинистов с шишковистами, и славянофилов с западниками. Впрочем, сейчас филологам абсолютно понятно, что идти по пути четкой замены любого заимствованного слова на славянский аналог — невозможно.

— Мы же не будем называть водометом фонтан? Фортепиано — тихогромом? Такие заимствования стали естественными, — поясняет доцент кафедры русского языка, культуры речи и методики их преподавания Самарского государственного социально-педагогического университета Елена Долгова. — Но существует Федеральный закон о государственном языке Российской Федерации, который вышел еще в июне 2005 года и начал регулировать этот процесс. Но в 2023 году в него внесли некоторые изменения касательно иностранных слов — их формулировка оставляет вопросы.

По мнению эксперта, сейчас для понимания, что будет нарушением, а что нет, требуется прописать более четкие параметры в законе.

Работа в этом направлении ведется. На прошедшем в ноябре 2024 года Совете по реализации государственной политики в сфере поддержки русского языка и языков народов России стало известно, что уже разработаны и утверждены требования к составлению нормативных словарей. В соответствии с этими требованиями уже практически готовы первые четыре словаря: орфографический, орфоэпический, словарь иностранных слов и толковый. А к концу 2025 года заработает уникальная государственная информационная система «Национальный словарный фонд».

Филологи говорят: это вопрос времени. Сперва слово должно «прижиться» на графическом уровне, затем — фонетически и грамматически. Так, например, было с тем же словом «интернет». Изначально оно писалось латиницей, заглавными буквами и не склонялось. Но постепенно, поскольку стало достаточно часто употребляется, слово начали склонять и писать кириллицей. Затем его договорились писать со строчной буквы, так как оно утратило функцию имени собственного.

Другой интересный пример, со словом «ресепшен». Ученые спорят, можно ли заменить его другим, уже пустившим корни в русском языке, заимствованием — «регистратура».

— Вроде бы слово излишне. В то же наше лексическое богатство очень четко разделяет оттенки смысла. Мы используем слово, непроизвольно выбирая именно то из синонимического ряда, которое подходит в наибольшей степени для данной ситуации, — комментирует главный редактор издания «Свежая газета. Культура» Ирина Лукьянова. — «Ресепшен» пришло к нам из отельного бизнеса и четко ассоциируется с заселением в гостиницу. «Регистратура» — это больница, «стойка регистрации» — это аэропорт. Получается, что процессы как-то не связываются: мы вроде не болеем, вроде никуда не летим, поэтому непроизвольно вводим «ресепшен» ко всем остальным значениям.

По словам эксперта, это говорит о стремлении к экономии языковых средств, с одной стороны, и о расширении лексического потенциала, с другой.

Надежда Илюхина вспоминает: в 90-е и нулевые шла речь о прямой установке на отказ от национальной культуры. Например, всерьез обсуждался переход кириллического алфавита на латинский.

— И это означало бы еще большую беду, чем та, которую мы сейчас обсуждаем. Новые поколения оказались бы полностью отсечены от культуры, которая зафиксирована на нашем языке на кириллице. Произошел бы чудовищный культурный разрыв. При этом народы, которые сейчас называют носителями особой цивилизации, не стремятся избавиться от своей, на первый взгляд, неудобной графики. Например, почему китайцы не открываются от иероглифики, а грузины — от грузинского алфавита. Как раз для того, чтобы сохранить свою национальную идентичность, — заключила эксперт.