«Там столько наркоманок! А я была экзотикой»: осужденный блогер Умярова о жизни на зоне

Год в СИЗО и два в колониях. Один из самых ярких блогеров самарского ЖЖ — Наталья Миронова, больше известная как Умярова, вышла по УДО. О том, как приходилось учиться жить в неволе, делить барак с детоубийцами и слушать байки о сглазе, она рассказала в интервью 63.RU.

«Мужу надо поставить памятник»

Блог Натальи с громким заголовком «Назвать Своими Именами» давно заброшен. Последняя запись там датируется 28 октября 2015 года. Уже на следующий день Умярову задержали полицейские. У нее в сумочке силовики нашли 1 миллион рублей, который глава ООО «Современные медицинские технологии» Сергей Шатило передал за снятие публикаций о его персоне.

Вслед за Умяровой по подозрению в вымогательстве задержали и двух ее коллег по перу — Олега Иванца и Дмитрия Бегуна. В машине у последнего силовики также нашли крупную сумму денег.

— Когда меня задержали, Женя, мой муж, сидел внизу в автомобиле с собакой. Мы с обэповцами вышли и сели в мою же машину. Я на переднее сиденье, а они — сзади. Пока ехали, наш 8-месячный лабрадор Зевс так ласково, как не делал никогда до этого, начал грызть мою ладонь. Я еще подумала: «Что такое?» А он, видимо, чувствовал, что сейчас хозяйка совсем уйдет. Я в этот момент еще не знала ничего про уголовное дело, — вспоминает Наталья. — Пока ехали, успела скинуть СМС Олегу Иванцу, что меня везут в полицию. И когда меня привезли в ОБЭП, оперативники взяли мой телефон и сказали: «А за это ты поедешь в ИВС».

То, что пережили тогда она и ее семья, Наталье до сих пор тяжело вспоминать. Признается, что больше переживала за детей (на момент задержания дочке Алисе было 5 лет, сыну Роману и племяннице Насте, которую она воспитывала с детства, по 24 года. — Прим. авт.), маму и мужа, чем за себя. Тяжелее всего, по ее мнению, было именно супругу — за 13 лет он привык, что они вместе 24 часа в сутки.

Но женщина постоянно ощущала колоссальную поддержку близких. Даже когда стало понятно, что на свободу она не выйдет.

— Мне недавно один знакомый сотрудник БЭПа сказал: «Твоему мужу надо поставить памятник». То, что Женька сделал для меня, это просто подвиг. Большинство арестованных женщин мужья просто бросают.

«За телефон я отсидела в карцере трое суток»

Год, проведенный в стенах следственного изолятора, Наталья считает самым тяжелым. Крошечная камера 4 на 2 метра и никаких прогулок.

— СИЗО в Сызрани — пересыльная тюрьма, которую Солженицын описал в своем «Архипелаг ГУЛАГ». И тогда их выводили гулять во внутренний дворик, на воздух. Сейчас не выводят. Целый день не знаешь, что делать. Книги и телевизор надоедают быстро. Никаких дел вообще нет. Четыре шага по камере сюда, три туда. С ума сходишь! Я просила: «Дайте хоть я вам в СИЗО все полы перемою. Уже не могу на одном месте сидеть». Но самое тяжелое — это отсутствие связи с родными. Телефон запрещен. Когда у меня его нашли, я отсидела в карцере трое суток, — признается Умярова.

«В колонии на меня смотрели, как на какую-то экзотику

»

Но несмотря на усилия адвокатов, суд дал реальные сроки всем фигурантам громкого «дела блогеров». Наталья Умярова получила 5 лет колонии общего режима. В этот срок ей зачли год, проведенный в СИЗО. Большая часть из тех, с кем она успела познакомиться там, шла по известной даже школьникам 228-й статье.

— Почти 75% из всего контингента были задержаны за наркотики. Я не представляла себе, сколько у нас наркоманок! Еще 10% оказались за решеткой за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, 5% — за мошенничество, оставшиеся 10% — за убийства, — рассказывает Наталья Умярова. — За весь период, что длилось следствие, по статье за вымогательство я встретила только еще одну «коллегу» — самарского адвоката Ольгу Гисич (ее уголовное дело окрестили как «месть за диагноз». — Прим. авт.). Так что и в СИЗО, и в колонии на меня смотрели, как на какую-то экзотику. Многие сочувствовали. Говорили: «Ну понятно, мы за дело тут, мы не отказываемся. Мы наркоманки. Но тебе-то явно здесь не место».

Первый год после приговора Наталья Умярова провела в самарской колонии № 15 в Куйбышевском районе. Здесь она встретилась с 6-летней дочкой Алисой, которую не видела целый год.

— Ни муж, ни моя мама ничего не объясняли ей до этого момента. Говорили, что меня отправили в командировку. Я объяснила дочке всё уже на свидании. Алиса сказала: «Мам, а давай я тоже какую-нибудь белиберду совершу, и меня с тобой посадят». Эта первая встреча была самой тяжелой. Тяжелее этого не было ничего за все три года.

В целом условия в колонии по сравнению с СИЗО Наталья без иронии оценивает как отличные: свежий воздух, свидания с родными, стационарный телефон, работа на швейном производстве в закройном цехе:

— В колонии заключенные живут в двухэтажных зданиях. Они все хорошо отремонтированы. Внутри отрядов и на территории там такая чистота, какая здесь не встречается. Плюс на зоне ты всё-таки чем-то занята весь день. Дни летят очень быстро. Шили форму полиции, МЧС, постельное белье, трупные мешки. Производство большое.

Из зарплат заключенных вычитают деньги на проживание, питание, одежду и погашение иска.

Почему заключенные боятся сглаза?

Практически все помещения колонии оборудованы видеонаблюдением. Так что страшилки из разряда «тебя на зоне накажут» не имеют под собой реальных оснований. Почти одновременно с Натальей в самарскую колонию попали несколько детоубийц из Саратова. Это достаточно громкие дела, подробности освещали федеральные каналы. Так что все отряды знали, кто и за что к ним попал.

— Да, им вслед скрипели зубами и много чего говорили за спиной. Но в открытую только Лена Китаева, дочь вора в законе Юры Китаева, смогла сказать одной из детоубийц: «Ты зачем рожала? У тебя четверо, ты одного погубила!», — объясняет Наталья. — Там всё под камерами, понимаете. Скандал, нарушение режима никому не нужны. Я лично ни одной драки не наблюдала. Хотя перепалки словесные, конечно, есть.

Как выяснилось, заключенные, большая часть из которых на воле были жителями Зубчаниновки, боятся не физического воздействия, а скорее неких потусторонних сил.

— Когда приехала, смотрю: все с красными нитями на запястьях ходят. Я спрашиваю: «Зачем?» Отвечают: «От сглаза. Знаешь, сколько здесь дурных людей!» То есть женщины, у которых с ног как будто мясо рвали вживую, вен не видно, пальцы распухли, ВИЧ, гепатит, которые годами в себя всякую дрянь кололи, боятся сглаза! — удивляется Наталья.

«Я скучаю по Диме и Олегу»

Через год колонии общего режима Наталья добилась перевода в колонию-поселение № 27, которую она сравнила с общежитием Казанского университета. К слову, не в пользу последнего.

— Поселок — это большое чистое здание по типу общежития. Всё благоустроено очень хорошо. Комнаты на 2–4 человека с телевизором и холодильником. Мужская и женская части разделены по этажам. Территория обнесена забором. На входе стоит КПП. Утром и вечером проходит поверка. Днем все на работе, на предприятиях, с которыми заключены договоры. Получают зарплату, ходят по магазинам. А ночевать возвращаются в колонию, — рассказывает Умярова.

В поселке Наталья встретила тех, с кем в СИЗО и колонии сидел Дмитрий Бегун. Умяровой рассказали, что блогер очень волновался за нее:

— Говорили, что Дима места себе не находил: «Больше всего за Наташку переживаю. Мы-то мужики, вытерпим. А у нее дети, она — мама!» Хотя мне кажется, что даже здесь женщины сильнее: мы можем поплакать, как-то стресс снимется, а мужикам приходится всё в себе держать. Димка — большой ребенок, очень эмоциональный и доверчивый. Олег, напротив, закрытый фаталист с пессимистичным взглядом на жизнь. У обоих парней в Самаре остались дети и жены. За все это время мое отношение к Бегуну и Иванцу не поменялось. Я скучаю по ним.

По УДО Наталья освободилась прямо перед новым, 2019 годом — 28 декабря. Ее заметки об историях заключенных женской колонии всколыхнули тихое болотце самарского «Фейсбука». Впрочем, никаких планов вернуться в профессию нет и в помине:

— Муж поначалу вообще говорил: «Потянешься к клавиатуре — я тебе пальцы переломаю. Попробуй еще что-нибудь написать!», — улыбается Наталья. — В журналистике я не вижу для себя ни интересных тем, ни интересных текстов сейчас, кроме Люси Бегун и Игоря Кондратьева. Занимаюсь семьей. Дочке сейчас 8 лет, внуку 3 года. Плюс спортзал, ремонт в таунхаусе. Дел столько, что ничего не успеваю.

Про отношение к Сергею Шатило и суды, которые сейчас идут у него и компании, Наталья предпочитает не говорить, ограничиваясь небольшим, но емким комментарием:

— Я о своих детях думаю. У Шатило есть своя мама, пусть она о нем думает.