«Нас называли ментовскими подстилками»: глава «Ночного патруля» — о борьбе за безопасные дороги

Седьмой год общественное движение «Ночной патруль» помогает ГИБДД следить за соблюдением ПДД на дорогах Самарской области. Но, по словам руководителя организации Виталия Смардакова, отношения «Ночного патруля» и полиции переживают серьезный кризис. Почему это произошло? И какие методы в своей работе используют помощники полиции? Об этом и многом другом — в нашем интервью.

«Начальник ГУ МВД пообещал, что неприкасаемых людей не будет»

— Виталий, расскажите, как появился «Ночной патруль»?

— Идею придумали ребята из Кирова 9 лет назад. Они организовали это, не скажу, что из мести, скорее от отчаяния. Дело в том, что по вине пьяного мажора погибли три их друга. А поскольку в те годы некоторые люди были, так сказать, неприкасаемыми, они творили полный беспредел. Так что было решено организовать вот такое движение.

Сначала оно не имело названия, ребята просто выявляли пьяных водителей и пытались через сотрудников полиции привлечь их к ответственности. Но на практике у них получалось на грани законности. И тогда Сергей Александрович Солодовников, который в тот момент был начальником Управления МВД Кировской области, предложил свою помощь, чтобы вывести всё это в правовое русло. И он действительно оказал ребятам содействие в создании организации, дал слово, что неприкасаемых нет, и сдержал его.

Потом Сергей Александрович перешел в Самарскую область. И, помня положительную динамику в Кирове, предложил создать что-то подобное в нашем регионе.

Я был практически у самых истоков, но все-таки не с самого начала. Мне предложили поддержать это движение. И у меня, я так думаю, достаточно успешно получилось. Со временем ребята приняли решение о том, чтобы я стал руководителем организации. Мы оформились как юридическое лицо. С того момента мы называемся «Самарская региональная общественная организация "Ночной патруль"».

— А как происходит ваше взаимодействие с ГИБДД в повседневной деятельности?

— Как и у любого гражданина. Просто к нашим ориентировкам относятся более внимательно. Ведь основная задача «Ночного патруля» — это ускорить принятие решений в полиции по сообщениям граждан.

Потому что существуют несколько обязательных процедур для полицейских, которые они обязаны соблюдать и которые очень замедляют процесс. Каждое сообщение сотрудник полиции должен «закуспировать»: получить персональные данные граждан, после этого принять решение. А у нас есть телефон горячей линии, куда можно сообщить о правонарушении. При сообщении на эту нашу линию принятие решения занимает от трех до пяти минут.

— Скажите, какие функции у вас как у руководителя «Ночного патруля»?

— На мне все отчеты, связанные с нашей деятельностью. С бывшим начальником ГИБДД, нашим уважаемым полковником Игорем Анатольевичем Антоновым, мы собирали круглые столы, привлекали министерства, давали возможность всем высказаться. А в остальном я — обычный активист. Иногда я дежурю на нашей горячей линии. К тому же я более полно знаю всю ситуацию.

— Какие люди входят в «Ночной патруль»?

— Да обычные ребята, такие же люди, как все. По сути «Ночной патруль» — это большая часть общества. Мы просто то ядро, куда поступает информация. Мы знаем, как поступить с этими сообщениями. Мы ставим на общественный контроль, доносим всё это до общества, что оказывает именно профилактический эффект. Нам помогает много людей, и я могу назвать их всех активистами.

— То есть всё это чисто некоммерческое предприятие?

— Абсолютно. Только по доброй воле. Мы даже свои деньги вкладываем. Потому что, сами понимаете, у нас есть определенные расходы, как и у любой организации.

«

Мы не хотим крови. Мы хотим, чтобы люди не ломали себе жизнь»

— А расскажите о самих патрулях. Как они проходят?

— Патруль уже нельзя назвать ночным. Мы работаем с понедельника по понедельник 24 часа в сутки. У нас много активистов распределено по всем частям города. Как правило, кто-то даже с работы отпрашивается, кто-то после работы. Но сейчас мы практически не проводим рейды. Дело в том, что более эффективно, на наш взгляд, отрабатывать именно информацию граждан. Мы подключаемся к этим ориентировкам и оказываем содействие, если, например, гражданин не может усмотреть за нарушителем или он не знает, как это делать.

Хотя зачастую — и это очень отрадно — практически 90% людей, которые нам сообщают, готовы сами помогать полиции. Они соглашаются, чтобы их контакты передали сотруднику. Причем они не стесняются, когда приезжаем мы. Они вместе с нами выходят к нарушителю. Они готовы открыто сказать: «Да, мы против! Да, это я вызвал полицию. Я не хочу, чтобы ты ездил по тем дорогам, по которым ходят мои близкие. Я считаю тебя потенциальным преступником». Это нормальная позиция нормального гражданина.

— А территориально вы в каких рамках работаете?

— Фактически — по всей области. У нас очень хорошее взаимодействие с ГИБДД Волжского района. Были успешные задержания нетрезвых водителей в Кинеле. Однажды кинельские ребята даже останавливали фуру, водитель которой тяжело болел ковидом и выезжал на встречную полосу. Очень оперативно сработала дежурная часть, когда позвонили наши активисты. Фуру остановили, водителя госпитализировали.

У нас есть «Ночной патруль» в Тольятти, но для меня он является номинальным. Никаких реальных действий от их активистов я не видел. Но в принципе мы и из Тольятти получаем информацию и отрабатываем ее.

У нас хорошее взаимодействие с ребятами из Сызрани, из Кирова. У нас есть ребята-общественники в других городах. Если у кого-то есть желание, то мы поддержим.

— А есть ли какой-то конкретный человек или конкретное ведомство, которое контролирует вашу деятельность?

— Всё в рамках Министерства юстиции Российской Федерации и МВД. У нас ведь нет никаких привилегий. Мы не задерживаем граждан сами. Да, у нас были случаи, когда приходилось ограничивать права и свободы. Например, однажды, когда мы остановили пьяного водителя, он решил прыгнуть в машину и сбежать. Наш активист успел запрыгнуть на соседнее сидение и удержать ручной тормоз. На видео, которое тогда снимали, видно, что впереди был оживленный перекресток и красный сигнал светофора. То есть, если бы этого водителя упустили, были бы жертвы. Но это была крайняя необходимость.

Если наш активист преступит закон, он так же, как и обычный гражданин, будет за это отвечать. Мы понимаем эту грань. Это прописано у нас в уставе. И мы постоянно ведем внутри «Ночного патруля» поиск лиц, которые нарушают его. С этими людьми, неважно, какой статус они занимают в обществе и в нашей организации, мы сразу расстаемся. Кроме того, есть и определенное жизненное понимание, что можно, что нельзя. Есть опыт.

— Я знаю, что однажды на одного из ваших патрульных напал таксист. А бывали еще похожие случаи?

— Периодически бывают. В тот раз мы посчитали нужным привлечь человека к ответственности, потому что он и дальше продолжал проявлять агрессию и угрожать. Так что нужно было немножко привести его в чувство и показать, что закон превыше его личного мнения. Потом он примирился с нашим активистом, они пожали руки. Тот гражданин всё осознал, даже записал видеообращение, где он извинялся перед обществом и тем человеком в частности.

Кстати, действия в отношении активиста «Ночного патруля» можно трактовать как более серьезную статью, нежели просто побои. В статье УК РФ «Хулиганство» есть часть «В отношении лица, осуществляющего охрану общественного правопорядка». Это лицо может не являться полицейским, но это является более тяжкой статьей. Мы не хотим крови. Мы хотим, чтобы люди не ломали себе жизнь, а просто осознали свои поступки.

Каких-либо других случаев, чтобы активисту требовалось медицинское освидетельствование, я не припоминаю. Вся агрессия происходит уже после задержания, когда на месте находятся полицейские, и они сразу же пресекают подобные действия или вызывают подкрепление. Если в отношении сотрудника полиции тоже применяют противоправные действия, это трактуется как статья 318 или 319 УК РФ. Тут уже полицейский принимает решение, насколько нарушены его права, и пишет в отношении гражданина заявление.

Бывали случаи, когда мы оказывали содействие в задержании. Например, когда один агрессивный человек — он тоже был потом осужден — ударил инспектора в висок с ноги, когда на него пытались надеть наручники. Ему еще и друзья помогали. По просьбе полицейского мы помогли.

«На нас неоднократно писали жалобы»

— Скажите, были еще случаи, когда люди перевоспитывались?

— Конечно. Все зависит от того, как ты это доносишь. Одно дело, если ты это доносишь с агрессией. Другое дело, если ты человеку по полочкам все раскладываешь, объясняешь. Больше скажу. С некоторыми людьми, которые вели себя особенно шумно, я общаюсь. Ко мне нет агрессии со стороны общества. Некоторые недоброжелатели пытались писать заявления, была куча проверок в отношении «Ночного патруля» и меня.

— А были противозаконные попытки нейтрализовать вас?

— Очень слабенькие. Помню, мне облили краской машину. Страховка всё покрыла. Я не воспринимал это близко к сердцу. К железке я отношусь как к железке, сколько бы она ни стоила. Слава Богу, меня краской не обливали, кислотой в лицо не брызгали.

— Подкупить пытались?

— Да. Практически каждый финансово не бедный человек пытался. А вот насколько ты готов пренебречь своими принципами, зависит от каждого в отдельности. Но это кем же надо быть, чтобы пойти в это дело, чтобы заработать денег?

— То есть все держится на вере в человечество?

— Исключительно. По-другому быть не может.

— А вам высказывали претензию, что вы стукачи?

— Это говорят практически все. Вы стучите, вы ментовские подстилки и все прочее. Я не живу по блатным понятиям. Я объясняю, что, когда ты руководствуешься законом, ты со мной в одной лодке. Но когда ты переступаешь закон, то ты становишься потенциальным источником опасности, и оказываешься для меня по ту сторону.

— Вы ведете учет задержаний?

— Конечно. В нашей группе во «ВКонтакте» под каждым постом о задержании находится итоговое количество задержанных за 6 лет. У нас основная цель — остановить человека от совершения ошибки. Я не могу всего упомнить. Все-таки 1333 водителя за 6 лет. Они продолжаются каждый день. Например, недавно мы задержали гражданина Алжира.

К тому же деятельность «Ночного патруля» не ограничивается только задержаниями пьяных водителей. Я считаю, что бороться с последствиями неэффективно — нужно бороться с причиной. А чтобы бороться с причиной, нужно правильно вырастить поколение. Для этого необходимо показать, насколько это страшно, как этого избежать и все прочее. Долгие годы, когда руководили Игорь Анатольевич Антонов и Сергей Александрович Солодовников, мы очень эффективно проводили с молодыми людьми профилактические мероприятия. Причем тот фильм, который мы сняли, оказывал очень мощный психологический эффект.

— О чем ваш фильм?

— Создавая его, мы буквально по кадрам разбирали: что, в какой момент и для чего, к чему это должно привести. Когда работаешь с молодежью, которая особо не заинтересована и, как правило, не верит в это всё, нужно запугать. А потом надо дать понять, что это неправильно, и объяснить, что делать, чтобы этого не случилось. Может быть, это было совпадением, но после проведения массовых показов этого фильма на протяжении нескольких лет количество молодых ребят, разбившихся в ДТП, на мой взгляд, очень сократилось.

Хотя сейчас всё снова откатывается назад. Ведь эту работу надо вести непрерывно, но нынешнее руководство ГИБДД и ГУ МВД, скорее всего, не считает это важным. Я говорю «скорее всего», потому что мы это даже не обсуждали — у нас не было возможности.

Так что тут действительно есть — давайте не будем никого обвинять — недостаток внимания к этой проблеме.

«Кому-то просто не нравится, что мы имеем свое мнение»

— Можно сказать, что есть некоторое безразличие?

— Больше скажу — есть саботаж. Для того чтобы пусть не победить, но хотя бы сократить, нужно массовое информационное воздействие. Есть огромное количество ресурсов, это и наши каналы, и СМИ, с которыми можно сделать симбиоз. Этого не делают. Хотя на уровне общества есть запрос, на уровне государства есть задача, на уровне законодательства есть необходимость. Это неоднократно говорил и Президент на коллегиях. Но кто-то саботирует. Кто — назвать не могу. По факту есть только слова, что мы плохие. Причем это не доказывают, указывая на конкретные законы. Так что, может быть, кому-то просто не нравится, что мы имеем свое мнение.

Я ощущаю на себе оппозиционность нынешнего руководства, поскольку мне есть с чем сравнивать. Повторюсь, я не знаю, кто именно придерживается мотивов минимизировать взаимодействие гражданского общества с органами государственной власти. Я не знаю этого лица, я просто констатирую факт, что это взаимодействие серьезно уменьшилось. Фактически оно существует только на бумаге, не считая некоторых руководителей низшего звена, которые по личным убеждениям хотят изменить ситуацию к лучшему. На вверенных им территориях производится та самая работа, которая дает результат. Наверное, для кого-то важно оставить после себя наследие, а не только бумаги.

— А ваши активисты задерживали сотрудников полиции?

— Если не ошибаюсь, за всё время у нас 46 сотрудников правоохранительных органов привлекли к ответственности. При этом мы всегда ждали реакции от государства, от руководителей. Увольняя такого сотрудника, начальник показывал принципиальность и позицию. Здесь «Ай-яй-яй, так делать нехорошо!» не работает.

Вопрос в том, какая движет мотивация: отчитаться или изменить ситуацию. Для ГИБДД результат — отчитаться, для нас — спасти хотя бы одну жизнь. Мы очень спокойно относимся к недопониманию. Мы-то свою работу продолжаем, и будем продолжать вопреки предложениям, чтобы это всё перешло в руки подконтрольных людей.

— Такое тоже было?

— Да. Было предложение передать «Ночной патруль» в руки лицам, подконтрольным полиции. «Отдайте нам то, чем вы 6 лет занимались, а мы это всё переведем на бумагу». Они получили отказ, и, наверное, после этого ситуация стала еще больше нагнетаться. Но мы будем дальше продолжать свою работу. Надеюсь, что либо с приходом понимания, либо со сменой руководства самарской полиции мы вернемся к прежнему уровню эффективности. А пока что делаем свое дело и наблюдаем результаты.