«Пройди он окопы, было бы не так обидно»: исповедь женщины, потерявшей мобилизованного сына в Макеевке

Роману Кочергину было 35 лет, когда он вместе с десятками сослуживцев погиб в результате обстрела здания ПТУ в Макеевке 1 января 2023 года. Семья мобилизованного долгое время не знала, что с ним случилось, и только отправившись самостоятельно в Ростов, смогла найти его, мертвым. Своими воспоминаниями о бойце и том сложном периоде с 63.RU поделилась его мать Людмила.

Рома жил по принципу «где родился, там и пригодился», поэтому с детства твердо решил, что из родной Андреевки не уедет. Семья Кочергиных дружная и, как сказали бы местные, «зажиточная сельская». Мама Романа — учитель высшей категории, отец умер много лет назад, а отчим работает в сельском хозяйстве. Несколько домов, поля, всё это было в твердых руках мужской половины семейства.

— Рома хорошо учился, увлекался футболом, сначала сам играл, а потом преподавать начал. Поступил в Самару в Политех. Первый курс — нормально. Мы машину ему купили, копейку бежевого цвета, чтобы домой с университета приезжать. Второй курс… Он заявляет: «Я пойду в армию». Говорю: «Ром, ты вообще что, дурачок, что ли?». Ответ: «Нет, я уйду в армию. Зачем это мне надо? Сейчас пять лет я в институте проучусь, уже будет 23, потом возьмут в армию и будут там малолетки. Уйду сейчас». Ну вот так поговорили. Думаю, сейчас пройдет у него это, дурь-то какая-то в голове, и что вы думаете? Мне звонит военком, и говорит: «Знаете, у вас сын в армию собрался. Давайте я вот даю две недели срока. Никуда мы его сейчас не призовем, как-нибудь обработайте», — вспоминает мама Романа.

Но отговорить парня не получилось. Год молодой человек провел на Курильских островах и получил специальность механика-водителя БМП и БТР.

— Он пришел из армии. Поехал в институт в Политех, чтобы перейти на заочный, а такого варианта на его машиностроительном факультете нет, и он забирает документы, чтобы подать в Москву на юридический. Ну и всё, институт закончил, здесь поля, земля, — говорит Людмила

Роман стал фермером, нашел свою любовь — красавицу жену Лену. Со временем в молодой семье родились двое сыновей. Мужчина честно трудился в поле, но, чтобы не страдать без работы в межсезонье, устроился на небольшую нефтеперерабатывающую базу оператором теплосетей, и не смог там проработать даже год, ему пришла повестка.

— Как объявили мобилизацию — на следующий день на работу принесли повестку, — рассказала мама бойца.

Сотрудников с повестками уже к обеду отпустили по домам собирать вещи. Роман позвонил жене, но родителям не сообщал до вечера. Решил сделать это лично:

— Он звонит и говорит: «Мама, вы дома? Мне надо с вами поговорить». Думаю, уже вообще поздно как бы, и дела. Вот он приезжает и говорит: «Вы знаете, мне дали повестку». Мы думали, заберут, может быть, не сразу. Он раздал всем наказы. Отчима попросил убрать подсолнечник с поля, дал 220 тысяч рублей, чтобы закрыть его кредит на покупку трактора. Сказал, что с его цепочкой делать. Для него это был настоящий символ. Мы лет в 18 ему золотую цепочку купили, здоровую такую, с толстым крестиком, и когда тяжелые времена наступали в сельском хозяйстве, он раз закладывал цепочку в ломбард, а осенью, когда урожай, опять ее покупал. С собой он цепочку не взял и сказал в случае чего отдать ее племяннику, Алешке.

О том, что папу мобилизовали, детям сказали сразу. Сыновья приняли тот факт, что отцу нужно уехать на фронт, и Роман с сумками отправился в местный дом культуры, где собрали всех мобилизованных с района. Семья провожала его из дома по сельской традиции, как в армию, спиной вперед, а потом пошли дни неопределенности.

На обучение Романа отправили в Рощинский. По словам Людмилы, вместе с ним были матерые, крепкие бойцы — взрослые, семьянины, порядочные:

— Рома нам говорит: «Вы представляете, у них вообще всё своё: бронежилеты, каски». И нас попросил купить экипировку. Цены на тот момент уже были космические. Один бронежилет обошелся в 90 тысяч рублей.

Во время обучения бойцов несколько раз вывезли на стрельбища в Тольятти. Находилось время и для спорта. Роман просил семью привезти ему кроссовки, чтобы поиграть в футбол.

Перед отправкой на фронт мужчину отпустили домой на три дня. Семья ненадолго воссоединилась, собралась за одним столом. С собой бойцу дали талисманы: орден и наградные часы деда к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне, два морских камушка от детей на счастье и письмо Лены.

— Когда они проехали Сызрань, Рома прислал эсэмэску. Она у Лены до сих пор есть: «Идёт снег. Моя любимая погода. Хорошая примета». Он не знал еще, куда их везут. О том, что они в Донецке, им рассказал таксист в пути до местного рынка за буржуйкой. Хотя мне заместитель военкома нашего говорил: «Ну вы не переживайте так сильно, это же мобилизованные, их не будет на первой линии — вторая, третья», — рассказывает Людмила.

Роман выходил на связь редко. Чаще старался звонить жене, чтобы успокоить, сказать, что всё в порядке. Телефон солдату давала продавщица в магазине. Он пытался заплатить за возможность связаться с семьей, но женщина деньги не принимала.

Второй возможностью узнать о сыне для семьи был контакт с его сослуживцем Денисом Черкасовым. Он звонил жене Наталье и всегда рассказывал о состоянии друга Ромы, а женщина передавала информацию семье Кочергиных. Так Людмила узнала, что сына с сослуживцами разместили в злополучном здании ПТУ в Макеевке:

— Рома был не в основном корпусе. Ребят сначала вообще всех хотели в спортивном зале разместить, но они банально не поместились. Только потом расселили по корпусам и кабинетам. О том, что их разбомбили, мы узнали в 3 часа ночи из интернета. Лена прибежала показать мне фото горящего ПТУ, когда я укладывала детей спать.

В ту ночь женская часть семьи Кочергиных оборвала провода горячей линии Министерства обороны. Однако узнать что-либо о состоянии Романа не получилось. Людмила звонила в Рощинский, больницы Ростова и даже губернатору Самарской области. Одни говорили, что мужчина в зеленой зоне и не пострадал, другие не могли найти его имя даже в списках пропавших. Призрачную надежду вселил звонок от Натальи, жены сослуживца Романа.

— Денис вышел на связь 2 января и сказал: «Наташ, мы живы, у меня контузия, а Рома, увидел, жив, он в госпитале». Она сообщила об этом нам. Поэтому его сначала искали в макеевских госпиталях, — вспоминает мать бойца.

Спустя еще несколько дней неопределенности на поиски Романа решил отправиться его родной брат Николай. Он окончил медицинский университет и водил дружбу в военных кругах:

— Мы обзванивали все госпиталя. Последние уже дали в Крыму. Я туда звоню, а мне говорят: «Мы никакие сведения не даем. А вы кто?». Когда они узнали, что я мать, предложили перезвонить завтра, когда будет поступление. Знаете, в Рощинском госпитале дежурная мне говорит: «Такая ситуация, как никогда. Если у нас раньше что-то случалось, сразу давали телефон горячей линии, сейчас мы вам ничем не можем помочь». Коля решил разыскать и увезти брата домой даже несмотря на возможные ранения.

С Николаем на поиски отправился отчим Валерий. Пускать встревоженных мужчин в военный госпиталь Ростова не хотели, но через знакомых пройтись по палатам им всё-таки удалось.

— Мой муж был в ужасе от увиденного. Он ходил по коридорам госпиталя и показывал всем фото Ромы. Видел раненых ребят, которые остались без рук, без ног, с жуткими травмами. В госпитале Рому не нашли, в морге тоже. Собрались ехать в Макеевку. Нашли таксиста, который сказал, что готов провезти их туда полями за 50 тысяч рублей. Я выступила против. Если бы пропали, мы бы вообще не знали, как жить. Остались бы одни бабы и дети, — говорит Людмила.

6 января надежда найти Романа живым угасла. По крайней мере, веру в это женская половина семьи Кочергиных потеряла:

— Вот 6 января у меня день рождения. Лена мне говорит, «Мам, когда сказали, что в зеленой зоне, это неправда. Если бы он был раненый, обязательно в день рождения тебе позвонил. Такого не может быть. Значит, или он совсем плох, или вообще погиб». Всё это время мы не прекращая звонили на горячую линию Минобороны, и 6-го нам говорят: «Молитесь. Ваш сын числится в списках без вести пропавших». Я ответила, что молюсь уже шесть дней, и теперь их очередь, а Коля позвонил мне на день рождения, говорит: «Мам, ну хотя бы одна хорошая вещь, его нет в ростовском морге». Всё это время я была на успокоительных. После диалога уехала в церковь. Всю ночь простояла на рождественской службе, до четырех утра, но весточки от сына так и не получила.

Николай с отчимом уже собрались ехать в Макеевку, как вдруг вышли на контакт местного подполковника. Он предложил помочь с поисками. Необходима была лишь особая предмета Романа.

— Он когда служил в армии, в артиллерийских войсках, набил себе татуировку, две пушки, а домой вернулся — жалел, убрать хотел, но в итоге съездил к мастеру и сделал ее ярче, подправил. Коля попросил меня прислать фотографию наколки. Он показал ее подполковнику, и тот сказал, что где-то такую видел. Военный пообещал перезвонить, если что-то узнает. Спустя примерно час так и получилось. Он нашел Рому. Мертвым…

Путаница при поисках бойца произошла из-за наличия в подразделении сразу двух полных тезок Романа Кочергина. Николаю выдали вещи погибшего брата: наградные часы, орден, два камушка и письмо.

— Коля сразу сказал, что хочет увидеть тело, убедиться, что это действительно его брат. Военный согласился и пригласил его на выдачу тела в Центр опознания. О том, как это происходило, сын ничего не сказал. Просто ответил, что мне нужно Рому отпустить. Сын погиб от разрыва внутренних органов. Его лицо было сожжено на половину, а ноги перебило плитами, — рассказала Людмила.

Николай и Валерий собрались ехать домой, но билетов на поезд не оказалось, а самолеты уже не летали. Они кое-как смогли уговорить военных отправить их домой вместе с телом Романа спецрейсом. На следующий день вечером они прибыли в Самару.

— Нам позвонили с военкомата и сказали, что сына привезут в ДК и там поставят гроб, будет караул и стрелки. Вот здесь, наверное, что-то сыграло, и я ответила, что нам не нужно это. Если бы он прошел бой — понимала бы, а так… Прощание с Ромой организовали дома. Оттуда повезли на кладбище. От стрелков и оркестра мы отказались.

Сами похороны в памяти Людмилы сохранились смутно. Она не плакала, словно находилась в ночном кошмаре, в котором пребывает до сих пор. Увидеть сына в последний раз она не смогла, окошечка в гробу не сделали, а открывать его не решились.

— Если бы не Макеевка, Ромка обязательно бы выжил. Вы знаете, он был очень спортивный, умный, у него была развита логика. И, может быть, даже если бы он побывал в окопах, не так обидно было бы его потерять.

После смерти Романа члены его семьи сильно изменились:

— Дети Ромы тяжело переживают утрату. Мы им сказали, что папа теперь на небе и видит их оттуда. Услышав это, Миша, старшенький, выжег и принес ему на могилу самолетик. Он вообще повзрослел прям моментально, даже и не скажешь, что первоклассник. Мы перед сном сказку читаем, а после Миша берет альбом с фотографиями. Смотрит, глаза наливаются. Но не заплачет. К стенке отвернется и одеялом накроется.

Все положенные выплаты семья получила: миллион от Азарова, пять от Путина, страховые и награду посмертно. На эти деньги детям Романа купили квартиры в Самаре.

В память о погибшем сыне Людмила установила табличку на стене дома. В школе, где Роман преподавал футбол, среди детей теперь проводят матчи в его память.